— Квартира ее?
— Снимает. Платил, конечно, Серебряков. Обидно, да?
— Потряси ее, может, она наводку дала?
— Не исключено. Ну что, морг приехал?
Тела стали грузить на носилки. Кровь запеклась в лужах, потеряв свой вызывающий первоначальный цвет. Тела убитых людей вызывали смешанное чувство отвращения и любопытства у ночных зевак. Пахло сигаретами, кожаными ремнями, лекарством. Приехавшие на место убийства полусонные люди садились в машины, ругая слякотную погоду. Журналисты, как стая пираний, готовились обглодать очередной кровавый сюжет. Время перетекало дальше, как поток, огибая останки троих людей, еще вчера несущихся вместе с ним, а сегодня выброшенных на берег вечного покоя.
«Господи, почему ж так отвратительно хочется спать? — тоскливо задавал самому себе извечный вопрос капитан Алексей Леонидов, сидя в большой неуютной кухне напротив курящей брюнетки. — И почему не спят в такое позднее время молодые красивые женщины? Почему они курят модный «Данхилл» и красят губы глубокой ночью в яркий малиновый цвет?»
Он грустно смотрел, как облаченная в узкие голубые джинсы Антонова Светлана Анатольевна, семьдесят третьего года рождения, незамужняя, нигде до сего момента не работающая, с ленивой грацией элегантно выпускает струйку дыма из красивых губ. Первое, что она сделала, когда Алексей Леонидов зашел к ней задать несколько вопросов, после того как увезли тело Серебрякова, — попросила называть себя Ланой. Затем кокетливо ввернула, что теперь, мол, на свободной охоте. В данный момент новоиспеченная Лана пыталась обрисовать характер свовх отношений с удачливым бизнесменом.
— Что ж, деньги у Шурика были, конечно, прилич-, ные. Ну и тачка солидная, прикид. Своя фирма, чего уж там! Но лишнего не давал, не допросишься. Скупердяй, хотя и русский.
— Вы, так понимаю, имели дело с людьми разных национальностей?
— Послушайте, я спать хочу, как собака. Сколько там сейчас ночи?..
— Третий час.
— Вот именно. Немного поздно для лирических воспоминаний.
— Он вас любил?
— Кто? Шурик? Ну вы и юморист, товарищ следователь!
— Алексей Алексеевич Леонидов.
— Как вам угодно. Любовь бывает разная: жидкая, твердая и газообразная. Это мой собственный вывод из физики тел. Я предпочитаю твердую любовь, в твердой валюте, разумеется. Шурик себя самого любил реже, чем раз в год по обещанию, а что у него на душе было — не знала даже собственная жена, с которой он прожил пятнадцать лет. Ее он, кстати, тоже не любил. Использовал для поддержки собственных штанов.
