Во время Рождественских праздников молодой русский царь Петр, окруженный многочисленной шумной и пьяной компанией приближенных, объезжает дома вельмож. Или, празднуя спуск нового корабля, во всеуслышание объявляет, что тот бездельник, кто по такому радостному случаю не напьется до изнеможения. И нередко после многочасового возлияния некоторые участники пира сваливались под стол, одни замертво, а другие, чтобы воздержаться от дальнейших винных переборов.
Примечательно, что даже дворцовые помещения не всегда приходились по вкусу молодому монарху — были тесны. А потому в летние месяцы придворные увеселения происходили в Петергофском саду. Помимо различных садово-парковых диковин находился здесь удивительный орган.
«Так, по приказу царя, — пишет Берхгольц, — в большом гроте было поставлено несколько стеклянных колоколов, подобранных по тонам, или, как говорили тогда, колокольня, которая водою ходит. Пробочные молоточки у колоколов приводились в движение посредством особого механизма, колесом, на которое падала вода.
Колокола издавали во время действия приятные и тихие аккорды на разные тоны».
И вся эта удивительная, единственная в своем роде музыка воспринималась на фоне петергофских клумб и аллей, гротов, украшенных статуями, редкими раковинами и кораллами, и затейливо извергающих воду фонтанов.
Праздник с военным уклоном
Перед нами описание одного из праздников, происходивших в Петергофе.
Ровно в 5 часов вечера раздается пушечный громогласный сигнал. И в эти минуты к берегу Петергофского сада пристает целая флотилия небольших судов. Приглашенные русским царем еще с уровня воды при подходе к саду могли любоваться его красотами.
Когда же гости сходили на берег, поддерживаемые под руки галантными матросами, начинался «променад», прогулка по аллеям. Следом — танцы. Петр всегда в таких случаях выступал распорядителем и не просто дирижировал сменой одного танца другим, а пытался придумывать и совершенно новые, замысловатые фигуры. Так что все эти танцевальные «па», рождающиеся здесь же, под небом Северной Венеции, еще более накаляли страсти, будили воображение, придавали особую театральность происходящему.
Впрочем, ассамблеи петровской поры нередко собирались, что называется, в принудительном порядке. Тот же Бергхольц отмечал: «Что мне не нравится в ассамблеях, так это, во-первых, то, что в комнате, где дамы и где танцуют, курят табак и играют в шашки, отчего бывает вонь и стукотня, вовсе неуместные при дамах и при музыке; во-вторых, то, что дамы всегда сидят отдельно от мужчин, так что с ними не только нельзя разговаривать, но не удается почти сказать и слова: когда не танцуют, все сидят, как немые, и только смотряд друг на друга».
