Пускай даст честное слово…
У мирового судьи Александровского участка Москвы 20 августа 1868 года производилось разбирательство по жалобе учителя начальных школ Носова на такого же учителя Ганимедова об оскорблении. Оскорбление состояло в том, что И. П. Ганимедов 7 августа, встретив служанку Носова, приставал к ней и требовал с угрозами ее паспорт. После этого, увидев в коридоре Носова, он стал бранить его, чему свидетелем был занимавшийся здесь малярной работой крестьянин Семен Балаболкин.
СУДЬЯ (Ганимедову). Признаете ли вы себя виновным в оскорблении господина Носова?
ГАНИМЕДОВ. Обстоятельства дела искажены. Если вам угодно, я объясню все.
СУДЬЯ. Объясните.
ГАНИМЕДОВ. Эта самая кухарка прожила у господина Носова два дня. Он ей дал денег. Она запьянствовала, и он ее прогнал…
СУДЬЯ. Это нейдет к делу.
ГАНИМЕДОВ. Позвольте-с. Потом он опять взял ее к себе. Я обязан смотреть за домом. Спрашиваю паспорт кухарки, а он требует домовую книгу. Я и говорю, пусть сам придет за ней. Потом господин Носов, увидевши меня в коридоре, — я шел в задумчивости, — бросился на меня с поднятыми кулаками и стал кричать, что разденет меня у мирового донага… А знаете, господин судья, у него бывают припадки помешательства. Я и говорю: «Что вы! Что вы! С ума сошли? Покажите ваш язык!»…
СУДЬЯ. Довольно-с.
Ганимедов достает из кармана какую-то бумагу и, дрожа, подает ее судье.
СУДЬЯ. Что это?
НОСОВ. Это господин Ганимедов донос на меня писал.
ГАНИМЕДОВ. Ему даже внушение от начальства было. Помилуйте, из горшка каждое утро в сад льет!
Судья, сказав, что эта бумага не касается настоящего дела, приступил к допросу свидетеля.
Свидетель Балаболкин показал, что в день ссоры он красил в коридоре двери. Носов вышел в коридор, к нему «напористо подбежал» Ганимедов и стал кричать, что Носов бегает за ним с кулаками и ножами, что он подлец, а он, Ганимедов, офицер.
СУДЬЯ (Ганимедову). Не желаете ли сделать какого-либо вопроса свидетелю?
ГАНИМЕДОВ. А слышал ты, как Носов говорил, что разденет меня у мирового донага?
БАЛАБОЛКИН. Этого я не слыхал.
НОСОВ. Уже не в первый раз господин Ганимедов оскорбляет меня. На Казанскую, 8 июля, мы с братом к обедне пошли, а он схватил меня за полу. Говорит, отчего дверь не запираете, и называл подлецами, болванами и грошевиками. Я ему говорю: за что вы оскорбляете нас? А он говорит: за то, что вы дверей не запираете, мне не кланяетесь. Потом он бросился ко мне с кулаками, да уж шурин его удержал.
