ГОЛУБЦОВ. Денег?.. Мне никаких его денег не надо — я свои имею. И вас, господин судья, я прошу только привести барона в усмирение. Да, в усмирение приведите мне его! А он, извольте-ка подумать, кричит: бей, режь его курей. Стучит, ломает. Ну на что же все это похоже?
СУДЬЯ (Погодину). Поручик-то служащий или отставной, и как его фамилия?
ПОГОДИН. Отставной, но фамилии его я не знаю.
ЛУКЕРЬЯ. Да не было же. Ей-ей, никакого поручика не было. Барон был один-одинешенек.
ГОЛУБЦОВ. Вы, Сергей Сергеевич, и фамилии-то свидетеля не знаете, а пришли вместо барона… Господин судья! Я не хочу иметь дело с поверенным. У меня у самого есть поверенный, да это дело вовсе не такое, чтоб переговариваться о нем через поверенных. Тут надо лично, лицо на лицо. Прикажите вызвать сюда самого барона. Я буду его стыдить, уличать: зачем, мол, вы, полковник, барон, мировой судья, золотую цепь на шее носите, и вдруг курей гоняете и вините меня, что мой петух дерется с вашим петухом.
СУДЬЯ. Перестаньте же толковать, чего не следует. Не поминайте больше судью и цепь. Так вы желаете, стало быть, вести дело уголовным порядком и потому требуете, чтобы барон лично явился в суд?
ГОЛУБЦОВ. Да, лично, непременно лично. Иначе что же это выйдет? Ничего! Я сам имею дом, вхожу в квартиры жильцов на цыпочках, деньги за квартиры спрашиваю деликатно, потихоньку. «Пожалуйте, мол, если есть». Имеют — они отдают. Нет — жду по возможности. А барон вдруг ни с того ни с сего врывается в чужую квартиру, дебоширит и знать ничего не хочет. Нет! У меня контракт, я плачу деньги вперед и ко мне не смей ходить без дела.
СУДЬЯ (Погодину). Не можете ли, по крайней мере, сказать: действительно барон разгонял кур или нет?
ПОГОДИН. Везде теперь соблюдается чистота, а голубцовские куры пачкают лестницу. Барон и требовал: или убрать, или же уничтожить их. К тому же они очень беспокойные.
ГОЛУБЦОВ. Два месяца мои куры жили спокойно. А тут сразу стали бунтовать? Ну, возьмите это себе, Сергей Сергеевич, в голову и подумайте: может ли это быть правдой? Впрочем, что я вам толкую, когда вы всего только поверенный. А я прошу сюда самого барона, лицо на лицо. Я буду его уличать, стыдить: как он, полковник, мировой судья, носит золотую цепь на шее и так безобразничает. Вот мне что надо!
СУДЬЯ. Выкиньте же, наконец, из разговора слова «мировой судья, носит золотую цепь». Или я вас оштрафую. (Погодину.) Так, барон, вы говорите, требовал снять вывеску?
