Не помнил и того, как опомнившиеся немцы стали фигачить трассерами поверх голов бойцов, укрывшихся за маленькими, но крутыми берегами речки Черной.
Кондрашов не помнил и как он закричал «Вперед!», когда взлетели ракеты над полем. Мины?
А какой выбор был у взвода? Отползать назад и требовать саперов? Лежать на месте и притворяться ветошью? Но немцы могли вот-вот накрыть их минометами. И тогда никакие берега не смогли бы помочь бойцам.
Кондрашов не помнил, как он высунулся над берегом. Именно в тот момент пошла в атаку остальная рота. И немцы мгновенно перенесли огонь в сторону новой опасности. Осталось лишь подняться и ударить фрицам во фланг.
Лейтенант не помнил, как он бежал по изувеченному полю в сторону небольшого леска, в котором сидели немцы. А за этим леском была та самая железная дорога, по которой гитлеровцы перекидывали подкрепления в горячие места. Апраксин Бор… Вот бы в мирную жизнь дойти до него? Чего там — час прогулочным шагом до электрички… Еще час — и ты в Ленинграде.
А вот когда между тобой и этой электричкой в окопах закопалась смерть? За сколько ты доберешься до жизни?
Лейтенант Кондрашов не помнил — за сколько времени они добежали до траншей? Каждый шаг казался вечностью и мог быть последним. Но добежали как-то! А еще он не помнил, как прыгнул, замахиваясь лопаткой, в немецкую траншею…
— Опять стихи пишешь? — осторожно пнул Кондрашова Москвичев.
— А? Ты… Как у вас?
— Полвзвода как корова языком, — зло сплюнул Москвичев и уселся рядом, навалившись спиной на стенку траншеи. — Если бы не ты — положили бы к херям на этом поле. Курить хочешь?
— Не курю я, знаешь ведь.
— Не волнуйся. Пройдет. Смотри, распогаживает!
— Что? — не понял Кондрашов.
— На небо, говорю, посмотри, звезды видать стало. Как рассветет музыканты концерт дадут. Зуб даю.
Кондрашов поднял голову. И впрямь — серое питерское небо вдруг разорвалось в облаках. И звезды замелькали в хвостатых обрывках низких туч.
Для пехоты нет лучше погоды — чем дождливая. Хотя бы сверху смерти не будет.
— Ладно… Я к себе во взвод. Думаю, немцы скоро в контратаку пойдут.
Москвичев зашлепал было по глине, но Кондрашов остановил его:
— Сереж, как там Павлов?
— Живой… Что ему будет?
И ушел.
Лейтенант Кондрашов тяжело встал. Надо найти Пономарева и заставить взвод копать щели — укрытия на случай бомбежки. А она будет? Она будет — точно. К бабке не ходи, как сказал бы Москвичев.
— А я ему — на в лобешник! А он с копыт! Ну я его финочкой и поласкал! На что хочешь забожуся!
