— Послушайте, мать Марита, — возразила я. — Есть достойный человек, который любит сеньориту Анну, и не потому, что у нее необычные способности, а просто… просто любит, и все. И он мог бы стать ей хорошим мужем.
Лицо аббатисы превратилось в маску, словно она боролась с каким-то мучавшим ее чувством.
— Вы говорите о сеньоре де Альвез? — не сразу спросила она.
— Да, — ответила я, ощущая неловкость. Похоже, я нечаянно задела больную тему. Мать Марита покачала головой:
— Сразу видно, сеньора Илвайри, что вы не понимаете, что есть христианские семейные отношения… Сеньор де Альвез был моим мужем. Святая Церковь позволила нам расторгнуть брак, и так было лучше для нас обоих. Я смогла удалиться в монастырь, чтобы молиться и за него, и за себя.
— Разве он плохой человек? — удивилась я. — По-моему, он добропорядочный христианин. Он помогал в строительстве собора. И с сеньоритой Анной он старается даже не встречаться, чтобы не допускать грешных мыслей.
— Сеньора Илвайри, то, что простительно вам как чужеземке, непростительно тому, кто был взращен в лоне Церкви, — проговорила аббатиса. — Да, сеньор де Альвез регулярно посещает мессы, исповедуется и причащается. Но он не верует как христианин. И не ведет христианскую жизнь.
— Может, вы с ним по-разному понимаете, что такое христианская жизнь? — осторожно предположила я. — Для вас идеал христианской жизни — монашество, а он — светский человек.
— Дело не в этом, — с легкой досадой возразила мать Марита. — Он утверждает вещи, несовместимые с верой в Христа. Он считает, например, что душа воплощается много раз, как верят язычники на востоке. Или что есть другие миры, откуда люди приходят к нам. Он и Крылатых считает такими пришельцами. Я пыталась его переубедить, но он упорствовал в своих заблуждениях. В конце концов я поняла, что христианская вера и жизнь с этим человеком несовместимы. И я не хотела бы, чтобы он стал мужем сеньориты Анны. Для нее, обладающей странными силами, единственный путь спасения — вера в Христа и монашеская жизнь.
— Простите… Наверное, нехорошо так говорить, ведь дон Родриго был вашем мужем… Но он смог бы обеспечить сеньорите Анне главное — защиту. И никакиебогатые балбесы не посмели бы и пальцем до нее дотронуться.
— Вы так ничего и не поняли, — вздохнула мать Марита и поднялась, прямая и строгая: — Если хотите навестить сеньориту Анну, пойдемте.
Я поднялась по лестнице следом за аббатисой, несколько досадуя и на нее, и на себя. Конечно, у нее свое понимание христианства, и это ее святое право — веровать так, как она считает правильным. Но и я как воин, охранник, понимала, что на драгоценность, не принадлежащую никому, всегда будут покушаться. А Лаэрнике поневоле оказалась в роли такой драгоценности. И тех, кто хочет ей завладеть, не сдержат ни стены монастыря, ни страх перед Святой Инквизицией…
