Производя эти действия, он не переставал озираться вокруг; этот его бегающий взгляд внушал мальчикам смутное беспокойство. Гость производил впечатление человека, которому есть что скрывать; его глаза словно высматривали, есть ли в доме что-нибудь ценное…
Я знаю, о чем вы думаете, — сказал Зиго, выпустив два или три клуба дыма и удостоверившись, что трубка разгорелась. — Вы удивлены, не правда ли?
Э… по правде сказать…
Нет-нет, не отрицайте! Это вполне естественно. Но вы удивитесь еще сильнее, когда узнаете, чем я сейчас занимаюсь. Это — невероятная вещь… просто сенсация! Я сделаю из этого материал на первую полосу… Но… если хотите, могу в нескольких словах рассказать, о чем речь.
Нет, с этим журналистом точно было что-то не так… Он не мог произнести и трех слов, не затянувшись своей трубкой. Зиго казался не вполне нормальным — или, во всяком случае, крайне возбужденным.
Журналист удобно устроился в кресле. Казалось, он чувствует себя как дома.
Я вам уже сказал, что расследую одно интереснейшее дело… Кстати, вы, наверно, читали об этом в газетах, примерно месяц назад? Нет?..
Простите, мы не читаем газет, — сухо ответил Мишель, немного раздраженный болтливостью и бесцеремонностью посетителя.
Напрасно! В вашем возрасте нужно следить за тем, что творится вокруг. Впрочем, неважно… Я хотел сказать, что примерно месяц назад один достойный человек сделал в окрестностях Макона одну любопытную находку. О ней много шумели в прессе.
И что он там нашел? — вежливо спросил Даниель.
Вообразите: этому человеку принадлежал заброшенный дом недалеко от железной дороги Париж — Марсель. Он зачем-то отправился туда… Не знаю, может, хотел его продать… Короче, он приехал в этот дом, впервые за десять лет, а может, больп/е, это неважно…
Мишель отметил про себя, что журналист очень любит некоторые выражения. Так, «я хотел сказать» и «это неважно» звучали чуть ли не через слово.
— Я хотел сказать, что когда он туда приехал, на чердаке… вернее, в развалинах чердака… так вот, он нашел там мешок с письмами.
Зиго поднял руку с трубкой и посмотрел на слушателей с таким видом, будто эта новость способна была перевернуть мир с ног на голову. Видимо, этот человек так погрузился в свое расследование, что для него ничего больше не существовало.
Мешок с письмами! Причем девятилетней давности. Конечно, распотрошенный, то есть, я хотел сказать, вскрытый… Но почти все письма были на месте, насколько об этом можно было судить.
