Она хихикнула.
— Я несколько лет не видала папу. Он, вероятно, забыл, что дети растут.
— Думаю, так оно и есть, — согласился я.
— А я не вернусь обратно, — с гордостью сказала она. — Отец еще не знает, что я остаюсь жить с ним.
— Великолепно. Рад это слышать. — Я взял Снаффлза за руку. — Простите, мы на одну минуточку.
Я отвел его от стола.
— Почему ты не отвез ее в его комнату?
— Я как раз ее там встретил, когда она пыталась туда проникнуть. Толстый не хочет, чтоб она появлялась у него. Это логово в очень плохом районе. Он собирался поместить ее в гостиницу.
— Почему бы тебе это не сделать за него?
— Финансы, дорогой. У меня ни гроша. Я отдал все свои деньги Толстому. Ни одна гостиница не поселит эту девочку без оплаты вперед.
Я вынул портмоне и сунул ему две бумажки по двадцать пять долларов.
— Тебе следовало бы сказать мне.
— Я не могу взять эти деньги, Стоунман.
— Пусть это будет рождественским подарком, ты же мой приятель. Отведи ее через улицу в гостиницу «Амбассадор». А для Толстого оставь записку у бармена.
— Ты что, освободил его?
— Да, только ему лучше держаться подальше отсюда, раз девочка приехала.
— Не знаю, как Толстый собирается обеспечить ее. Он же гол, и сможет ли эта пташка существовать в тех же условиях, что и он.
— Ему необходимо просто изменить образ жизни.
Снаффлз вздохнул.
— В любом случае он, Стоунман, у тебя в долгу. Я скажу это ему.
— А, глупости, — сказал я.
Потом я довел их до гостиницы и пошел в контору. В конце концов, день был не таким уж и плохим. Правда, мне было жалко, что зря потратил свое время Четкос. Он бы мог использовать его с большей пользой и уговорить кого-нибудь сыграть роль Деда Мороза. Теперь, вероятно, мне придется стать им. Семидесятилетнему человеку будет тяжело пробираться в такую погоду, а такси поймать трудно. Я решил дождаться его.
У тротуара остановилась полицейская машина, и из нее вышел Четкос, мурлыча себе под нос рождественскую песенку.
— Прекрасный вид транспорта, когда нет такси, — сказал я.
— Один друг организовал. Судья Пуласки предложил полицейским подбросить меня. И они оказали мне любезность.
Я усмехнулся. Такое может произойти только с Четкосом.
— Полагаю, у Толстого не было осложнений?
Адвокат универмага все объяснил.
В лифте я рассказал ему, что произошло.
— Ты здорово помог администрации универмага, — сказал он. — Они должны как-то вознаградить тебя.
— Говори не так громко, — сказал я. — Будем надеяться, они так и не узнают, что мне самому пришлось совершить кражу.
