1932
Королевская лилия. - Впервые опубликован в журнале "Огонек", 1932, э 25.
Печатается по тексту Собрания сочинений в четырех томах, т. Ill, "Советский писатель", М. 1939. В этом издании фельетон датируется 1931 годом. В сборнике "Как создавался Робинзон", "Советский писатель", М. 1935, ошибочно указана дата и место первой публикации фельетона (1931, "Советское искусство").
В журнальной публикации фельетону предшествовал эпиграф: "Ситро подам, как шампанское" (Объявление ресторатора)".
МЫ УЖЕ НЕ ДЕТИ
- Есть у тебя друг блондин, только он тебе
не друг блондин, а сволочь.
Гадание цыганки
Лето прошло в невинных удовольствиях.
Писатели собирали разноцветные камушки в Коктебеле, бродили ночью по Нащокинскому переулку, алчно поглядывая на строящийся дом РЖСКТ "Советский писатель", подписывали договоры на радиооратории и звуковые кинофеерии (летом даже ягнята ходят по тропинке хищников), клохча высиживали большие романы, ругали ГИХЛ, хвалили "Федерацию". Осип Брик написал оперу. И Эдуард Багрицкий написал оперу. А Михаил Кольцов побывал в норе у зверя, откуда вернулся цел и невредим, не получив даже царапины.
Некоторым образом все шло правильно. День есть день, ночь есть ночь, а лето есть лето, то есть такое время года, когда допускаются различные шалости.
Все же можно подбить итоги двум истекшим творческим кварталам.
Странное дело, в литературных кругах почему-то воцарился великопостный дух смиренномудрия, терпения и любве. Подчеркиваем, люб-ве.
Такие все стали вежливые, добрые, голубоглазые, что вот-вот снимутся с насиженных мест и переедут на постоянное жительство в Ясную Поляну, громко проповедуя по дороге вегетарьянство, воздержание и опять-таки великое чувство любве к посредственным произведениям.
Со всех сторон доносится какой-то безубойный шепот: "Я никого не ем". Джентльменство, сверхъестественное джентльменство разлито в воздухе. Все время пахнет вежеталем, манной кашей, чувствуется приторная тещина ласка.
Где ж вы, бодрые задиры?
Где вы, мои друзья, мои враги? Ничего нельзя разобрать. Все друзья, все блондины.
А какие были у нас титаны критической мысли! Не успевал человек сочинить первые две главы небольшой сравнительно трилогии, в шестьдесят с гаком печатных листов, как появлялась быстроходная, словно межпланетная ракета, рецензия под заголовком, не оставляющим места благоуханной надежде:
"В мусорный ящик!"
И так становилось страшно, что не хотелось уже думать, кого это в мусорный ящик - книгу ли, автора, а может, обоих вместе, и даже с издателем, а возможно, и с читателем.
