Видя, что гроза перешла на другой объект, Ингер снова повисла на отце:
— Пап, ты не сердись, — затараторила она, — это я сказала, что ты сегодня приезжаешь… А то, ну что он, бедный, ходит и ходит…
— Бедный… — многообещающе протянул Дамон, подробно разглядывая юношу, который даже голову в плечи втянул, хотя голос мужчина не повысил.
— Сивилл у нас обедает еще… а то тетя Сим говорит…
— Ага, обедает!
— ПАП! Он — хороший! — Ингер перешла от просьб и оправданий к решительному тону, тоже не думая уступать.
— У тебя все хорошие! Иди лучше посмотри, что твой хороший сотворил! — Дамон махнул в сторону распахнутой двери, из которой доносился голос хлопочущей вокруг эльфенка хозяйки дома. Ингер удалось переключить мгновенно, и она убежала узнавать в чем, — а точнее в ком — дело.
Сивилл стоял бледный, как смерть, — так что пятно на месте недавнего ожога выглядело едва ли не свежей раной.
— Это неправда, — тихо сказал он, не поднимая глаз, когда мастер Фейт развернулся к нему, — Неправда! Я никого не пытал… Вы извините! Я не подумал… Я только хотел спросить… Понять…
Он сбился и потеряно замолчал. Сивилл, конечно, не ждал слез умиления по поводу своего появления, но то, что происходило, было более чем унизительно. Разыскивать доктора Фейта было огромнейшей ошибкой с его стороны и делать ему здесь нечего… У юноши еще хватило сил выдавить:
— Простите, я вам больше не помешаю… Я пойду.
И подскочил, ощутив на плече сильную руку.
— Идем. Нам действительно нужно поговорить.
* * *
Сивилл по-настоящему был уверен, что умирает.
Ему было очень страшно, но вместе с тем, где-то на краю сознания гнездилась капелька благодарности к человеку, который провожал его за грань. За свои восемнадцать лет, Сивилл видел достаточно смертей, подавляющее большинство из которых приходилось на годы его служения Азару, и к тому же был избавлен от сентиментальных иллюзий относительно его светлых протагонистов в сценарии жизни. Так что на полном серьезе считал поступок странного седого лекаря — милосердием. Больше того, — ведь в свой последний миг он был не один…
То, что он не умер и даже не спит — юноша смог понять не сразу.
В мрачном провале бездны медленно зажигались, делаясь все ярче и ярче, черно-белые искры. Затем, их разбавили яркие густо-насыщеные цвета радуги, преображаясь в сплошной слепящий хоровод вертящихся вокруг себя сполохов. Они не гасли, но постепенно как бы рассеивались, и сквозь них проступали очертания леса. Каждый, даже самый маленький листик или веточка — были отчетливо видны. Тени и свет вдруг приобрели необыкновенную резкость, а радужные искры причудливо кружили и оседали вокруг…
