Глаза его сами собой закрылись.
Над ним в ветвях дерева защебетал зяблик. Эрнст встрепенулся. Оказалось, он и в самом деле уснул. И как хорошо поспал! Но что это? Явь или все еще сон? Не она ли идет сюда? Да, это она — Ланна Райнер. Причем одна.
Он вскочил и вернулся на аллею. Певица уже заметила его. Эрнст был смущен — ситуация, что ни говори, необычная. Он не знал, что делать, и хотел было отступить, но какая-то невидимая рука словно насильно тащила его вперед. Эрнст решил отдаться на волю случая и продолжал идти, пока не увидел вблизи ее лицо, ее взгляд. Ланна Райнер ласково глядела на него и улыбалась! В самом деле — улыбалась! Кровь хлынула ему в сердце, он быстро сделал несколько шагов, отделявших его от певицы, молча взял ее руку в свои и поцеловал. Когда Эрнст, зардевшись от волнения, поднял на нее глаза, Ланна Райнер ответила ему весьма дружеским взглядом и спросила тем глубоким голосом, которым он так часто восхищался в театре:
— Мечтали?
— Да. О молодости и о прощании с летом.
— Неужели вы это всерьез? О прощании…
— И прощание может быть прекрасным.
— Но болезненным.
— Порой боль тоже прекрасна.
Ока задумчиво взглянула на него:
— Мне кажется, будто кто-то другой говорит вашими устами.
Эрнст представился.
— Значит, вы любите страдания, господин Винтер?
— О нет, я люблю счастье! Светлое, прекрасное счастье! И я его добьюсь!
— Это вы хорошо сказали. — Она пристально заглянула ему в глаза. — Наконец-то я слышу слова, непохожие на декадентское нытье современной молодежи. Сдается мне, я откуда-то вас знаю.
— Однажды мне довелось танцевать с вами.
— Нет, еще раньше.
Эрнст улыбнулся:
— По Оснабрюку?
Ланна Райнер удивленно подняла брови: почему вдруг Оснабрюк?
— Я видел вас там. Мой друг поздоровался с вами.
Она вопросительно взглянула на него.
— Фриц Шрамм.
— Теперь вспомнила, — заторопилась певица, — ваш портрет висел у него в мастерской. Значит, вы его друг. Он много рассказывал о вас. Ваш друг — по-настоящему благородный человек. Вы его, наверное, очень любите?
— Я готов умереть за него.
Ланна внимательно посмотрела на Эрнста, его лицо сразу посерьезнело при этих словах. Она поверила, и ее как током пронзило мгновенное потрясение. Ведь этот юноша еще так молод!
— А он? — спросила певица.
— Он тоже — за меня.
У Эрнста пропала охота говорить, но он заставил себя вернуться к непринужденному тону беседы.
— Я часто слушал вас в Опере, сударыня. Это было прекрасно.
Ланна улыбнулась:
— До сих пор вроде все было в порядке. А вам не следовало бы делать мне комплименты. Предоставьте это лысым господам во фраках. Фриц Шрамм тоже не опускался до лести. Я любила бывать у него. Вы ведь студент, не правда ли? И занимаетесь музыкой, да? Чем именно?
