— Валька! Черт нерусский! Это же ты, Валька!..
Обнявшись, мы минут пять дубасили друг друга кулаками по спине, не в состоянии ничего сказать. Все-таки чертовски приятно, спустя десять лет, встретиться с лучшим другом юности.
Немного успокоившись, мы перестали выколачивать друг из друга пыль воспоминаний и теперь вглядывались в лица. Все же он переменился, мой Игорек. В уголках глаз уже появляются "гусиные лапки", и морщинка поперек лба не разглаживается окончательно. Это, пожалуй, после смерти отца. Ах, Игорек, Игорек…
Пристально глядя на меня, Игорь как-то вдруг болезненно сморщился, кивнул на мою голову и упавшим голосом спросил:
— Что это, Валька?
Я машинально потрогал виски. Седина, появившаяся у меня после Валиной смерти, была заметна даже при вечернем слабеньком освещении. Криво усмехнувшись, я отшутился:
— Не обращай внимания, Игорек. Знаешь, в Якутии снега много, вот и запорошило.
Игорь моего тона не принял.
— Какого черта! Тебе же всего двадцать восемь…
На этот раз я не стал отшучиваться.
— У меня, Игорь, жена… умерла. Уже пять лет. Вот с тех пор и хожу с благородной сединой. Как, по-твоему, мне идет?
Опережая все его вопросы, я добавил:
— Я расскажу тебе. Попозже. Может, завалимся куда-нибудь? Что же здесь-то, посреди улицы?
Игорь наклонился, поднял пакет с портфелем и потянул меня за рукав.
— Пойдем ко мне, мама будет рада тебя видеть. Ты все там же, у тетки? Переночуешь у меня, чтобы не мотаться через весь город.
Я остановил его движением руки, кивнув головой на вход в магазин.
— Подожди, я зайду возьму бутылочку. Надо отметить встречу.
Вынув из кармана ключи, я протянул их Игорьку и показал на свою "девятку", стоящую поодаль у тротуара.
— Иди, садись в машину. А я мигом.
Игорь, подбросив ключи на ладони, удивленно приподнял брови.
— Ого! Имеешь, значит, собственный кабриолет? Так сказать, священная частная собственность?
Добродушно усмехнувшись, я похлопал его по плечу.
— Брось, Игорек. Психология люмпена идет тебе еще меньше, чем матерщина. И откуда в тебе такие замашки?
Игорь ухмыльнулся.
— От дедушки, царствие ему небесное.
Я недоверчиво хмыкнул.
— Ну-ну… Кстати, для меня авто не роскошь, а средство передвижения. При моей работе без колес хреново.
Игорь иронично приподнял правую бровь.
— Да ну? И кем же ты трудишься? Почтальоном?
— Нет, Игорек. Я в милиции работаю.
Его растерянную физиономию надо было видеть. Немного полюбовавшись произведенным эффектом, я повернулся и нырнул в дверь магазина, оставив его в одиночестве переваривать новость. Когда я вернулся, Игорь сидел в машине, тупо уставившись в одну точку. Я мысленно усмехнулся: соображает. Когда-то мы до хрипоты спорили о выборе профессии, и уж что-что, а работа в милиции никогда не фигурировала в наших дебатах. Игорь давно четко и конкретно знал, что станет историком, это у него бзик такой. Я же с детства был болен небом, но в училище меня не приняли, подвел вестибулярный. И теперь, похоже, моя новость для Игоря — как пыльным мешком по голове.
