- Мы в трамвае встретились, - объяснил Сережка.
- И решили пойти в кино без вас, - добавила Галя. - В "Заре" идут "Истребители".
- Ты же шесть раз смотрел, - сказал я Альбиносу.
- Он хочет посмотреть седьмой раз. В новой обстановке, - объяснила Галя.
Сережка молчал как рыба.
- Эх, ты... - скривился Шурка.
Здесь нам делать было нечего. Мы вышли на улицу.
- Что ж ты ему не сказал, что Петын вернулся? - спросил я Шурку.
- А чего ему говорить... Он зазнался.
Мы разошлись по домам.
Я лег на кровать и открыл "Виконта де Бражелона".
Тетя Лида сидела за своим столом и проверяла аспирантские тетрадки.
Тарелка репродуктора передавала сводку Информбюро, а потом артист Дмитрий Николаевич Орлов стал читать рассказ Лескова о Левше. Этот рассказ теперь передавали чуть не каждый день, и тетка каждый раз включала радио на полную мощность. Ей радио никогда не мешало. А мне всегда мешало. Я же не Юлий Цезарь, чтобы одновременно читать и слушать.
Между прочим, моя тетя Лида была точно как Юлий Цезарь. Проверяет тетрадки, слушает радио и разговаривает.
- Что-то Андрей Глебович не был вчера в бомбоубежище... Это правда, что он пошел работать на завод?
- Да, - отвечаю я покороче. - Он эту неделю в ночную.
- На какой же завод он пошел работать? - спрашивает тетка.
- Арматурный, - отвечаю я.
- Что же он там делает? Утюги?
Дались ей эти утюги...
- Это теперь секретный военный завод, - говорю я, чтобы защитить Андрея Глебовича от вечных нападок тети Лиды.
- Какой же он секретный?! - усмехается тетя Лида. - Там же водопроводные краны делают.
- Это раньше, - говорю я. - А теперь каждый знает, что там делают минометы.
Про этот маленький заводик действительно все в нашем переулке знают, потому что многие там работают. А вот про завод, где Гаврилов работает, никто ничего не знает.
- Если это теперь секретный завод, зачем же ты болтаешь? - спрашивает тетка. - Болтун - находка для шпиона.
- А зачем ты спрашиваешь? - злюсь я и захлопываю "Виконта де Бражелона".
Артист Орлов читает про то, как тульские мастера подковывали английскую блоху и на каждой подковке свое имя написали, да так мелко, что только в пятимиллионный мелкоскоп эти надписи прочитать возможно. Сам же Левша для этих подковок гвозди ковал. Эти гвоздики ни в какой мелкоскоп не видать. Тетя Лида всегда в этом месте смеялась. И мне это нравилось. Тут я вспомнил, что как раз про это место спорил с Андреем Глебовичем на даче. Он говорил:
