Машинально мальчик поднял руку и коснулся едва заметного бугорка на виске: ему еще предстояло перенести три операции, прежде чем он сможет носить свой собственный визор. Можно было, конечно, обойтись всего одной процедурой, но дед решительно заявил, что нечего носить всякие паршивые суррогаты; отец с матерью не возражали, Джеймс, собственно, тоже. Правда, что такое «суррогат» он так и не понял.
Люди внизу закончили беседовать; адъютант пропустил их в дом и вошел следом, закрывая за собой дверь. Джеймс отвернулся от окна и задумчиво посмотрел на дверь. Если он сейчас спустится вниз — его тут же отправят обратно: своего деда он знал очень хорошо. А послушать, зачем они сюда приехали, хотелось страшно. Чрезмерным любопытством Джеймс не страдал, но очень уж странным выглядел этот визит посреди ночи.
Мальчик шагнул к двери… и вдруг быстро подбежал к кровати, ныряя под одеяло. В какой-то миг ему пришло в голову, что и его привычки дед знает прекрасно. Словно подслушав его мысли, дверь тихо отошла в сторону.
— Джеймс?
Джеймс закрыл глаза, стараясь дышать спокойно. Не дед. Даже не адъютант.
— Джеймс, ты… спишь? — зевнув на середине фразы, бабушка осторожно подошла к кровати и посмотрела на мальчика. Поправила одеяло и, удовлетворенно кивнув, пошла к выходу. У двери она еще раз посмотрела в сумрак комнаты, вслушалась в сонный ритм дыхания внука и вышла. Дверь так же тихо поползла обратно.
Джеймс не шевельнулся, считая про себя удары сердца. То, что пришла бабушка, а не дед или адъютант — его удивило, но не расслабило: провести ее тоже было очень нелегко. К тому же он не слышал звука сработавшего фиксатора — значит, бабушка просто не закрыла до конца дверь, и стояла в коридоре, проверяя, не рванет ли ее непутевый внук к якобы закрывшейся двери.
Разумеется, он оказался прав: тихое «клац» донеслось, когда он досчитал до тридцати. И все равно, Джеймс еще добрых две-три минуты лежал, вслушиваясь в тишину спальни, и только потом откинул одеяло.
Холодный пол вновь обжег ноги. Подкравшись к двери, он прислушался, потом нащупал панель замка и утопил нужную кнопку. Дверь, щелкнув в третий раз, открылась, пропуская его в едва освещенный двумя ночниками коридор.
Мальчик осторожно двинулся к концу коридора, где была лестница, ведущая на первый этаж. Хорошо еще, что в коридоре лежала широкая дорожка, скрадывающая шаги и не дающая ногам мерзнуть. У лестницы Джеймс остановился, напрягая слух: да, снизу доносились приглушенные голоса, но слов разобрать он не мог.
