Отец был так огорошен, что, забыв всякую осторожность, громко заговорил:
— Ах ты, чтоб тебя… — И он употребил выражение, которое, друзья мои, я не решаюсь произносить в вашем обществе.
Грабитель вскочил, бросился к окну и исчез, а пес был явно недоволен отцом за то, что он спугнул вора.
Утром мы отвели собаку к тому дрессировщику, у которого ее купили.
— Как вы думаете, для чего мне нужна была эта собака? — спросил отец, стараясь говорить спокойно.
— Вы сказали, — отвечал дрессировщик, — что вам нужен хороший сторож для дома.
— Вот именно, — подтвердил отец. — Мне тоже кажется, что прихлебателя воров я у вас не просил. Помнится, я вовсе не говорил, что мне нужна собака, которая приветствует вора, когда он лезет в окно, и сидит с ним рядом, пока он ужинает, чтобы ему не было скучно. — И отец подробно изложил события прошедшей ночи.
Дрессировщик согласился, что у отца действительно есть повод для недовольства.
— Я знаю, в чем тут дело, сэр, — сказал он. — С вашей собачкой занимался мой парень Джим, и он, постреленок, видно, учил ее ловить крыс, а не воров. Вы ее оставьте у меня на недельку, сэр, — я это дело исправлю.
Через неделю он привел бульдога обратно.
— Теперь уж он не станет лизать вору пятки, — заявил дрессировщик. — Конечно, это не такой, как иногда, знаете, бывает, особенно умственный пес, но все-таки я немножко вправил ему мозги.
Отец пожелал проверить это на практике, и за шиллинг мы наняли человека, который забрался к нам в кухню через окно, а дрессировщик в это время держал бульдога на цепи. Собака не шелохнулась, пока человек не вышел на середину кухни. Тут она рванулась вперед — и, не будь цепь так крепка, парню бы дорого достался этот шиллинг.
Отец мог теперь спать спокойно; зато тревога матеря за сохранность местных грабителей соответственно возросла.
Месяц за месяцем проходили без всяких событий, и вдруг наш дом приглянулся еще одному вору. На этот раз никто не сомневался, что собака честно зарабатывает себе на пропитание. Из кухни доносились крики и топот. Там что-то с грохотом падало, сотрясая весь дом.
Отец схватил револьвер и помчался вниз, я за ним. В кухне творилось что-то невообразимое. Столы и стулья были опрокинуты, а на полу лежал человек и, хрипя, еле слышно взывал о помощи. Над ним стоял бульдог и держал его зубами за горло.
Отец приставил револьвер к уху распростертого на полу человека, а я с неимоверным трудом оттащил от него нашего избавителя и привязал к водопроводной трубе. Потом зажег свет.
