В отделении по-прежнему дела шли своим ходом, дежурных сестер вполне хватало. Она написала отчет, навестила послеоперационных больных, успокоила их родственников, обошла отделение и, перед тем как закончить дежурство, отдала распоряжения ночным сестрам. По дороге домой Меган думала, что сегодня все получалось очень мило, и спросила себя: а какой день выдался у профессора? Впрочем, она знала, что слово «милый» он не любит.
Прием прошел спокойно, и это радовало Меган, потому что Дженни выйдет на работу только завтра. Вернувшись с дежурства, она приготовила себе ужин, покормила Мередита, кое-что постирала и села почитать, но едва открыла книгу, как зазвонил телефон.
— Это я, — услышала она голос Мелани. — Угадай, Мег, кто к нам сегодня приезжал? Никогда не угадаешь! Оскар! Он сказал, что думал поехать к своим родителям, но в последнюю минуту решил побыть денек на свежем воздухе в деревне и приехал к нам. Мы чудесно провели время.
Меган сама удивилась, услышав свой ответ:
— Как это мило, Мелли. Вы с ним гуляли?
— Да. Далеко ходили. Всего час назад он уехал. Он говорил тебе, что едет к нам?
— Нет, дорогая. Я дежурила в больнице с восьми утра, так что он не мог меня предупредить. По-моему, он не очень-то стремился к своим. Наверное, он позвонит, когда вернется.
— Он сказал, что как-нибудь захватит меня с собой и я посмотрю твою квартиру. Можно я приеду к тебе, Мег? На один день, когда ты будешь свободна? Мне ужасно хочется увидеть, как ты устроилась.
— Конечно, приезжай. Мы подумаем, когда будет лучше. Ты хочешь переночевать здесь?
— Оскар сказал, что отвезет меня обратно.
Меган промолчала, и тогда Мелани спросила:
— Ты у телефона, Мег? Ты, наверное, устала. Спокойной ночи, дорогая.
Меган положила трубку.
— Как глупо было с моей стороны не замечать, что они очень подходят друг другу, — обратилась она к Мередиту.
По ее щеке покатилась слеза, и она раздраженно вытерла ее ладонью.
— Возможно, он и любит меня, но вряд ли это настоящая любовь. Какая же я дурочка...
Слезы одна за другой катились по ее лицу. Больше она их не вытирала, а, взяв на руки Мередита, горько плакала.
