В тот день Пьетро рассказал мне, что он оставил работу в коммуне и сейчас руководил кинологическим центром, занимаясь дрессировкой собак. И он тоже бросил все, чтобы воплотить свою мечту.
— Мне стало невыносимо каждый день являться в офис только ради своего оклада. Я жил под диктатом зарплаты.
— И в один прекрасный день ты послал все к черту и ушел?
— Да нет, как я мог так поступить? У меня не было свободных денег, я не мог позволить себе уйти с работы. Я мог, конечно, уволиться и устроиться на временную вечернюю работу в какой-нибудь ресторанчик, но при таком раскладе лучше было оставаться в коммуне. Во всяком случае, после стольких лет работы в коммуне у меня появились кое-какие связи, я знал, с какого края надо зайти. По выходным я стал посещать курсы дрессировки собак в Парме. Когда я научился работать с животными, я на пару месяцев остался в кинологическом центре, а потом вернулся сюда. Сейчас я руковожу чем-то вроде филиала, который у нас открыл мой шеф. Возможно, когда-нибудь я открою свой центр, но сейчас, честно говоря, мне и так хорошо. Работать с собаками было моей мечтой. Конечно, платят мне меньше, чем я получал в коммуне, но зато у меня здоровая работа и ощущение свободы и счастья.
— Ну, так тебе повезло, что именно у нас твой шеф решил открыть новый центр.
Так мог сказать только мой отец. Я встречаю человека, которому удалось осуществить свою мечту, и тут же спешу заметить, что это везение.
— В общем, да, мне повезло, — согласился Пьетро, — но все-таки я сам этого добился. К тому же, работая в коммуне, я познакомился с людьми, которые смогли мне помочь. Ну а потом, если ты на самом деле хочешь чего-то добиться, то это, как правило, происходит.
— А как у тебя с Мартой?
— Я больше с ней не живу.
— Извини, мне жаль, вы так красиво смотрелись вместе.
— Той пары больше нет: Марта была превосходной девушкой для Пьетро из коммуны, а я уже не такой.
— В каком смысле?
— Когда я жил с Мартой, мы прекрасно дополняли друг друга. Я был нужен ей, она была нужна мне. Но потом, когда я поменял работу, эти отношения сломались.
— Она была против?
— Когда я работал в коммуне, я, честно говоря, вел очень скучную жизнь. Ничто меня не интересовало, не зажигало. Я не знал, к чему приложить свои силы, чтобы полнее выразить себя. Я даже подумать не мог о том, чтобы раскрыть себя на работе: там я, наоборот, был вынужден себя подавлять. Если бы на моем месте сидел другой человек, то не изменилось бы ровным счетом ничего. Я был всего лишь штатной единицей. Когда вечером я возвращался домой, возвращался к своей жизни, я мечтал быть человеком со своим собственным лицом. Я не хотел больше оставаться штатной единицей. Я хотел быть самим собой, Пьетро, человеком, жизнь которого что-то значит для других людей. Мне было нужно, чтобы ко мне тянулась хоть одна живая душа. Чтобы этот человек тосковал, когда меня нет рядом с ним, а не так, как на работе, где меня могли спокойно заменить другим, как меняют болты. Марта была моим островком счастья. Только с ней я мог свободно выражать свои чувства. И она привязалась ко мне, потому что для нее было важно чувствовать, что она кому-то нужна. Знать, что она многое для меня значит. Она хотела приносить счастье. Стать моим счастьем. Свою жизнь она связала с моими желаниями. Так что, когда мы расстались, она перечислила все, что сделала для меня, и стала укорять меня в неблагодарности, а потом обозвала эгоистом, способным думать только о самом себе… Марта бессознательно старалась подорвать мой интерес к тому, что мне нравилось. Ни одного моего плана она так и не одобрила. Когда я заговорил о своем желании бросить работу в коммуне, чтобы попробовать себя в дрессировке собак, она сразу же постаралась посеять во мне сомнения и страх перед будущим. И как только я заинтересовался вещами, которые выходили за рамки нашей совместной жизни, как только я перестал искать счастья только в нашем тесном мирке и оторвался от ее груди, сразу же что-то сломалось в наших отношениях, и вскоре мы расстались. Мы уже не ощущали себя, как раньше, единым целым, что-то мешало нашим половинкам слиться воедино…
