— А что ты за птица? Мужики моют полы, а ты нет, — сказал Тимченко. Я повторил свои доводы о том, что в данное время я и не должен мыть и спросил, зачем понадобилось сейчас меня заставлять. Тимченко хамит: «Мне понадобилось, понял? Будешь мыть как все».
— Хорошо, давайте тогда все будем мыть полы и вы тоже, или пусть убирают только шныри, как на других зонах.
Вылупили глаза друг на друга. Пауза. Потом загалдели. Один из шнырей, Поляков, замахнулся кружкой: «Да я тебе чан расколю! Ты хочешь, чтоб я полы пидарасил?» Тимченко саданул меня в бок: «За такие базары я тебя по стенке размажу!»
— Не успел придти, свои порядки устанавливает! Кто ты такой?
— Дай ему по очкам!
Кто поменьше и пошустрей протискиваются ко мне с кулаками. Остановил Сява: «Погоди, в принципе он правильно говорит. Хули вы накинулись? Бригадами убирать менты установили, пусть они заставляют». Молчавший до сих пор Изюм вдруг злобно сверкнул на меня глазами: «Жил с Харитоном, а как хуево стало, так к нам?» И вышел. Вот кто, оказывается, клеил мне этот ярлык — Изюм! А ведь притворялся, что не имеет отношения к расправе надо мной, что не знает, кто и зачем затеял, ссылаясь на Тимченко, но тот мог организовать молотки только по его, Изюма, указке. И никто не смел перечить, даже Сява, его семьянин, вторая, пожалуй, фигура в отряде. После ухода Изюма Сява предложил компромисс: «Скажи отряднику, что идешь в отказ. Отсидишь и отцепятся». Тимченко что-то недовольно прорычал, но на том порешили.
В кабинете отрядника его зам, Геннадий Васильевич. Говорю ему, что отказываюсь мыть полы, в данной ситуации считаю это для себя унизительным.
— Почему?
— Потому что нет порядка.
— Что вы имеете в виду?
— Вы отлично понимаете.
— У меня нет выбора: или вы участвуете в уборке или ШИЗО, нам оперчасть сделала из-за вас замечание.
Да, с глазу на глаз менты делаются человечней. Так вот откуда ветер дует — оперчасть! Я догадывался, теперь не осталось сомнений: кто-то из зеков, действуя по указке оперов, натравливал на меня блоть. Скорее всего Изюм, а по линии отрядника Тимченко. Два наиболее влиятельных зека в отряде, ворочащие тайными делишками блоти, не подозревающей, откуда их тайное так скоро становится явным. Если это так, а сомневаться уже не приходилось, значит, отрядник и опера скрытно контролировали всю подноготную жизнь отряда. Но как им докажешь? Сейчас меня слушать не станут. Почему мужики должны мне верить больше, чем признанным авторитетам? Надо, чтоб мне доверяли и, если для этого придется отсидеть, пусть так и будет.
