– Вадим! Ты так и будешь со мной на руках посреди поля торчать с остекленевшими глазами? Или поставь, или женись.
– Сейчас! Только за калошами свадебными сгоняю – и сразу в ЗАГС! – он уже вернулся в обыкновенное своё состояние видимой никомунедоступности, перекинул её через плечо и отнёс в близлежащую реденькую посадку. Снял обмотанную вокруг пояса ветровку, постелил на траву – и уложил Полину. – Лежать до обеда и не вякать. Понятно? Не тошнит? На, оставь себе, – он протянул ей фляжку.
– О, как ты щедр и благороден! А что там? Коньяк? Ты меня уже спаиваешь?
– Коньяк, в попу бряк. Чай там сладкий. Какой тебе ещё коньяк, с такой игрой сосудов. Лежи и не жужжи.
– Спасибо.
– Не за что! – И он быстро пошагал обратно.
– Вадим!!!
– Что? – он обернулся.
– Ты меня любишь?
– Наверное. Отдыхай давай.
– Вадим!!!
– Что, твою мать, опять?
– Вот так вот сразу и любишь?
– Нет. Сразу я обычно ебу. Всё, потом поболтаем.
– Фу, как грубо!
– А чего ты хотела от неотёсанного чурбана?
– Ничего. Иди к чёрту!
И он пошёл. В поле. А Полине очень не хотелось, чтобы он от неё именно сейчас уходил.
– Вадим!!! Вадим, мне нужен плюшевый медведь!!! Я сплю только с плюшевыми медведями!!! А одна или, там, с мужчинами я не сплю! – заорала Полина ему вслед. Он лишь, не оборачиваясь, махнул рукой, мол, отстань. Ну да, его очередь сказать священное: «Отстань!»
– Ты попал, «прецизионный станок». И похоже, что в бетономешалку. Главное теперь пальцы в розетку не совать, чтобы техника безопасности была соблюдена! – блаженно прошептала себе под нос Полина, улыбнулась и моментально уснула. Почва под ногами была обретена. Кажется, можно ни о чём особенно не беспокоиться. Ни о походе к чёрной дыре вселенских нечистот, ни о сладком чае насущном в данное конкретное время. Чему тут удивляться или возмущаться? Все дети эгоистичны. Они громко орут или обиженно молчат. Любящие взрослые должны кинуться к ним по первому писку. Любимые детки – асы манипуляций. Исчадия ада. Источники неземного блаженства. И дело тут совсем не в календарных годах. Вселенское бессознательное, знаете ли. Ноосферой такое не объять. И ментальным не окучить. И прикладной психологией по ящичкам не разложить. И, возможно, вы, вслед за автором, считаете Полину дурой и питаете к ней некоторую неприязнь, но, как ни крути, она звеньевая. А чья это заслуга – совершенно не важно. Звеньевая-то она. И живёт в комнате всего лишь на четверых, в то время как другие студенты в бараке села Глубокое парятся в куда более зачеловеченных помещениях. И хотя пока она об этом ничегошеньки не знает, но уже скоро, очень скоро, через какой-то годик с хвостиком, ей достанется в старом доме эпохи «бельгийского бума» собственная отдельная…
