Кстати, никаким доморощенным гринписовцем он никогда не являлся, ту же зайчатину с жареной картошечкой уплетал за обе немалые щеки: когда из ружья палишь, печальных глаз не видно. Он совершенно справедливо считал, что глупо не кормиться со своей собственной земли. И так же глупо свою собственную землю гадить. Вот такая несложная философия.
Что еще увлекало молодого Павла Петровича? Да, пожалуй, более ничего.
Только две страсти у него и было: лес да Глебкина мама.
Когда его взяли егерем в охотхозяйство, мама была счастлива. Хоть и говорят, что у лесника на каждом сучке висит или рубль, или бутылка, у Павла Петровича такого не наблюдалось. А здесь и зарплата побольше, и, главное, когда приезжают пострелять важные гости, подарки могут быть в разы больше зарплаты.
Так оно поначалу и выходило.
Павлом Петровичем гости были всегда довольны. Хоть он и редко улыбался, а водку после стрельбы вовсе не пил, с ним никто не мог сравниться в его охотничьем умении. А это у мужиков всегда в почете, какого бы уровня мужик ни достиг.
В доме появились стиральная машина и дорогой холодильник. А под выстроенным своими руками навесом замер всегда готовый к езде тяжелый трехколесный «ижак». Телевизор тоже вполне могли бы купить. Да только в их краях ящик в то время был бесполезен: радиоволны в такую глушь не долетали.
Жизнь шла красиво до того дня – Глебка тогда впервые в школу пошел, – когда Павла Петровича срочно увез с собой начальник охотхозяйства. Лично приехал, телефонов в деревне не было.
Значит, важные гости – решила Глебкина мама. И очень даже обрадовалась: были у нее планы по дальнейшему росту благосостояния, как тогда любили витиевато выражаться.
Оказалось – радовалась зря. В следующий раз увидела мужа только через четыре года. А могла бы и вообще не увидеть, если б не ловкий столичный защитник и добрый, опять же московский, журналист. Энергия, с которой не слишком грамотная таежная женщина вызволяла из тюрьмы мужа, поражала всех причастных. Но и она бы не помогла, не подоспей вовремя очередная кампания по устранению очередных недостатков.
Так все удачно совпало, что Павел Петрович вернулся. Точнее, вернулась его тень, которая с трудом могла ходить, а более не могла ничего. Все это называлось – туберкулез, фирменный знак российских тюрем всех исторических периодов.
Глебкина мама и здесь не сдалась. Она никого не обходила вниманием, если это касалось главной темы – будь то консультация врача из соседнего городка – сам приехал, зато его на год обеспечили медом и лесными дарами, – или оккультные методы бабки Стеши, последние годы вообще не вылезавшей из тайги, но здесь приковылявшей. Чем ублажила мама бабку Стешу – не знает никто. Злые языки говорили, что ничем и не ублажала, просто обе происходили из одного и того же ведьминого корня.
