- Да, есть в этом что-то неправильное, - ответил я. - Не знаю, правда, стал бы я употреблять слово «извращение»…
- Поэтому я решил, что мы назначим тебе занятия по другому инструменту, - перебил Салливан. - Никаких деревянных духовых и язычковых, ты их слишком быстро освоишь. Возьмем гитару или фортепиано. Чтобы ты не за пять минут научился.
- Имейте в виду, - сказал я, - я немного играю на гитаре.
- Имей в виду, - передразнил меня Салливан, - я тоже. Но на фортепиано я играю лучше. А ты?
- Меня вы будете учить?
- Группы пианистов переполнены обычными студентами. Мне жаль твоего времени, поэтому я выделю окно в промежутках между проверкой ваших кошмарных сочинений, чтобы заниматься с тобой. А ты добавишь фортепиано в список своих музыкальных умений. Если ты не против.
Бескорыстная доброта в людях всегда меня настораживает. А если она направлена на меня, то я настораживаюсь вдвойне.
- У меня такое ощущение, что я - то ли подопытный в эксперименте, то ли инструмент самоистязания.
- Правильно, - ответил Салливан, поднимаясь и забирая почти пустую миску из-под еды для кроликов. - Ты часть моей программы помощи студентам, которые напоминают мне меня в бытность молодым и глупым. И за это тебе спасибо. Увидимся в пятницу в классе. Если сможешь обойтись без своего эго, оставь его в комнате: оно тебе не понадобится.
Он мило улыбнулся и склонил голову, как делают - кто? японцы? - когда прощаются.
Я вытащил из кармана ручку и написал на тыльной стороне запястья: «пт 5:00 ф-но». Чтобы не забыть. Впрочем, такое я вряд ли забуду.
Аудитории для занятий в Чанс-холле похожи на камеры: крошечные квадратные комнатушки; запахи человеческого тела здесь копились тысячу лет, не меньше. В них помещаются только пианино и два пюпитра. Я укоризненно взглянул на подставки - волынщики все запоминают и так, - поставил футляр возле сиденья, достал тренировочный чантер и сел. Сиденье издало звук, будто пукнуло, и медленно подо мной опустилось.
Занятие по фортепиано предстояло через несколько дней, но я раньше здесь не был и решил взглянуть.
На вдохновение в этой комнатке рассчитывать не приходилось. Тренировочный чантер и так звучит как издыхающий гусь, а с такой жуткой акустикой…
Я посмотрел на дверь. На ручке можно было повернуть замок и закрыться - наверное, чтобы никто не ломился в комнату во время занятий. В голове промелькнула мысль, что в одной из этих комнат удобно совершить самоубийство: все будут думать, что ты занимаешься, пока труп не начнет разлагаться.
