— Да, конечно, ведь это такая тонкая работа — восстановить «Уличную сценку». Пока вы не закончите, вам нельзя прерываться. Но потом вы пойдете со мной?
— Разумеется, Дэмьен, обязательно!
Тогда он притянул ее к себе и поцеловал. В последние дни его поцелуи изменились. Он становился более страстным, более требовательным. Вот и теперь он прижал ее к себе, а его губы властно завладели ее губами. Сара застонала, отдаваясь поцелую. Она дрожала, ее женская сердцевина ныла от желания. Сердце ее бешено билось. Она прижалась к Дэмьену, возвращая ему поцелуй с такой же страстью. Никогда еще никто не вызывал в ней таких чувств. А она думала, что просто не способна на это. И теперь жаждала слиться с ним физически так же тесно, как они слились духовно.
Спустя минуту они отпрянули друг от друга, чтобы перевести дыхание, и Дэмьен улыбнулся.
— Мне нравится, когда волосы у вас распущены, — прошептал он, вытаскивая шпильки из ее прически. Когда густые светлые волосы рассыпались по плечам, он пробежал пальцами по шелковистым локонам и тихо сказал: — Моя прекрасная Сара.
— Дэмьен! — тоже шепотом сказала она, дрожа от желания, от страха перед будущим, от страха потерять его. — Целуй меня, пока я не задохнусь.
Он поцеловал с такой силой и страстью, что, когда они, наконец, отпустили друг друга, на губах у них была кровь.
На следующее утро Сара ходила по салону взад-вперед, как зверь в клетке. Поскольку было холодновато, она оделась в длинное шерстяное платье и накинула светлую шаль. Каблуки ее высоких ботинок постукивали по натертому полу.
Вчера Дэмьен попросил ее пойти с ним на могилу. Он переступил через границы своей боли и протянул к ней руку. И она солгала ему, сказав, что сначала должна закончить картину.
Как же могла она отказать ему? Он стал супругом ее души. Ей придется найти способ выйти из дома. Может быть, тогда он поделится с ней своим горем. И, может быть, полюбит ее так же глубоко, как она любит его.
И все же она так боится внешнего мира! Там с ней непременно что-нибудь случится! И, конечно, она никогда не сможет объяснить этот страх Дэмьену, не рассказав ему, откуда она, а если она расскажет, он наверняка решит, что она сумасшедшая. И, может быть, от этого разрушатся чары, а эта мысль страшит ее не меньше, чём мысль выйти из безопасного дома.
Но убегать и дальше от своего страха она не может, иначе она причинит боль Дэмьену. Ей нужно выяснить, что это за странная невидимая преграда. Ей нужно пройти через входную дверь. Ей нужно сделать это одной, без Дэмьена. Нельзя рисковать у него на глазах.
