Офицер кивнул:
— Раладан этим уже занялся. Загрузку провизии и пресной воды мы закончим до рассвета. Но пока я слышал лишь три залпа. — Он махнул рукой в сторону пристани. — Два бортовых и один из носового или кормового. Это слишком мало для трех посудин. Если они не поторопятся и не встанут у берега… — Он замолчал, услышав грохот очередного бортового залпа. — Ну все, закончили.
Проходивший мимо тяжело дышавший матрос бросил факел на крышу ближайшего дома. Вспыхнуло пламя.
Постепенно смолкали последние вопли жертв. Голоса матросов начали сливаться в старую, угрюмую морскую песню:
Зеленым эхом морские волны
Со дна течений доносят гул,
И мертвый шкипер в пучине черной
В костлявых пальцах сжимает руль…
Рапис поднес к губам короткий глиняный свисток. Голоса стихли, и несколько мгновений спустя перед ним была вся команда. Гудело пламя. С треском обрушилась крыша одной из хижин.
— Возвращаемся на корабль, — сказал капитан. — Боцмана ко мне.
Из толпы тут же выступила плечистая фигура.
— Возьми десять человек, сходите к башне и соберите все, что может пригодиться, в особенности не слишком поврежденные доспехи. У кого нет, может выбрать для себя. То же самое с мечами, арбалетами и прочим. И еще, Дороль, проверь хозяйство казначея — гарнизон здесь небольшой, но у них может быть немного серебра. Остальные — на корабль!
Они шли сплоченной толпой, окружив группу голосящих пленников. Чей-то грубый, хриплый голос затянул:
Пусть небо над морем насупилось хмуро —
Нам не впервой со стихией играть!
Пусть ветер в вантах поет о буре —
Станем и мы подпевать:
Зеленым эхом морские волны…
Рапис не пошел вместе с остальными. Он посмотрел вслед удаляющейся толпе, потом окинул взглядом окрестности. Ему нужно было еще кое-что сделать… но он забыл что.
Гул пожара нарастал, горели уже не только крыши, но и стены хижин; с треском и грохотом падали обугленные балки и жерди. В клубах дыма метались языки пламени. Где-то раздался крик — короткий, тут же оборвавшийся.
Рапис стоял и смотрел.
Так пылали парусники. Во мгле…
Обреченные на гибель парусники…
Большой фрегат, подгоняемый ветром, неся в такелаже бурное пламя, подходил с наветренной стороны — и столкновение было неизбежным. Рапис внезапно увидел всю свою так и не удавшуюся жизнь, которая должна была завершиться в языках огня или среди соленой морской воды. Горящий фрегат приближался, словно предназначение судьбы, наконец с грохотом и треском столкнулся с бортом «Змея» — и чудовищный удар вышвырнул капитана в море. Он почувствовал жесткие удары холодных волн.
