Сама концепция Pax Americana во многом перекликается с концепцией Pax Romana, a "конец истории", предложенный Ф.Фукуямой, — с "золотым веком" императора Августа. Специфически сближающей чертой выступает культурная экспансия Америки и Рима, использование апологетической "массовой культуры" как средства господства в общественном сознании других народов и стран. Эта черта особенно интересна в связи с глубинным "культурным вакуумом" порождающего ее общества и, как следствие, развитием "мозаичной культуры". Но основное сходство данных концепций заключается в сознательной консолидации различных групп господствующей элиты против классов угнетенных. И здесь "план Маршалла" оказывается вполне созвучным реформам первых Цезарей.
НОВЫЙ РИМ — РОССИЯ
Следует сказать, что вся отечественная культура, славянская письменность вообще и летописание в частности имеют во многом ромейское ("византийское") происхождение. Поэтому вряд ли вызовет удивление и соотнесённость русского политического сознания с его ромейским прототипом, который, в свою очередь, основан на всё той же римской традиции, "обогащенной" эллинизированными восточными верованиями через Евангелие с прописанным там принципом "Отдаать кесарю кесарево, а Богу — Божье". Более чем тысячелетняя история Восточноримской империи (Ромейского Царства) в этом отношении весьма слабо изучена, поскольку христианская парадигма "симфонии властей" в ее "византийском" варианте, реализованном прежде всего царствованием Константина Великого, на протяжении всего этого периода оставалась, по сути, неизменным лекалом, на которое накладывалось всякое новое царствование. "Катехон" (удерживающий) и "канонизация" (причисление православной церковью к лику святых) — выступали основными характеристиками власти ромейских царей в историческом времени. Не прошедший канонизацию властитель, по сути, утрачивал право именоваться "катехоном" в вечности. Именно поэтому византийская агиография в той части, которая посвящена святым носителям "империума", может считаться гораздо более существенным проявлением мифологизации истории, чем творения придворных византийских историков, ориентированных на следование "светским" образцам античности: например, таких, как Лев Диакон или Михаил Комнин.
Иными словами, образ Царя как святого воина-правителя, канонизированного Церковью, которая, в свою очередь, совокупно выступает как освященное Святым Духом Тело Христово, символически повторяет в историческом времени образ предвечного Христа, Богочеловека. В этой модели мышления все собственно "человеческие" слабости правителя могут отступать на второй план — подобно тому, как в евангельской традиции отступают на второй план и становятся бессмысленными все упреки фарисеев Христу, что "Сын человеческий" не соблюдает субботы и находится за одним столом с мытарями и блудницами.
