Лавка хорошо зарабатывала на так называемых «дамских завтраках». Это было в период моды на шери и сладкий бисквит.
По всей вероятности, ее одевали в какое-нибудь хорошо сидящее на ней серое или черное платье с короткими рукавами, показывавшими ее полные руки, и в таком виде она, приятно улыбаясь, летала между мраморными столиками.
В это то время увидал ее теперешний граф Б., тогда еще лорд К., только что вышедший из Оксфордского университета и совершенно незнакомый с опасностями Лондона для молодого человека. Он ходил с какой-то из своих родственниц к фотографу и пригласил ее к Сюеллю позавтракать, так как в те дни вход дамы в отель или ресторан был абсолютно невозможен. В то время Мэри прислуживала им, а теперь, все, сколько их есть на земле, прислуживают Мэри Сюелль.
— Он умно поступил, женившись на ней, — заметил я. — Я готов его за это похвалить.
Докторский лафит 64-го года был великолепен, и я с снисхождением относился ко всем мужчинам и женщинам, а также и к графу и графине.
— Я не думаю, что он тут играл большую роль, — засмеялся в ответ доктор. Разве только согласился сыграть свою роль. Это странная история. Некоторые не верят, но те, которые знают графиню, готовы согласиться, что эта история справедлива, потому что она характеризует ее очень хорошо. А я еще знаю к тому же, что она действительно справедлива.
— Хотелось бы мне услышать ее, — сказал я.
— Так я вам расскажу, — сказал доктор, зажигая свежую сигару и подвигая ко мне коробку.
— Предоставляю вашему воображению внезапно развернувшийся аппетит молодого человека к рюмочкам шери по шесть пенсов и к привычным с детства пирожкам. Он завтракал в лавке Сюеллей, пил чай там, подчас даже обедал котлеткой и пирожным. Может быть, из-за одного страха, что эта история достигнет до слуха матери, он признался Мэри в любви под чужим именем. Нужно отдать справедливость девушке и помнить, что она влюбилась и согласилась выйти замуж за простого господина, Джона Робинса, сына колониального купца, джентльмена, как она могла заметить, и молодого человека с значительным состоянием, но по положению немногим выше ее самой.
Первые сведения о том, что ее возлюбленный никто иной, как лорд К., будущий граф Б., было получено ею во время довольно тяжелого разговора с матерью графа.
— Я никогда об этом не знала, — утвердительно заметила Мэри, стоя около окна в гостиной над лавкой. — Клянусь честным словом, я этого не знала.
— Может быть и нет, — холодно возразила графиня, — но отказались ли бы вы, если бы знали?
