Вот и все, что он говорит, только то, что опровергнуть невозможно, — улика есть улика. Свои соображения и выводы он не записывает на пленке, потому что, если дело дойдет до суда, запись будет фигурировать на процессе, и, начни он рассуждать о возможном присутствии в доме горючего, защитник истца тут же выставит это как предвзятое отношение, станет доказывать, что он выискивал свидетельства поджога, и тут же приведет доказательства случайности пожара.
Он так и слышит голос адвоката:
«Вы с первой минуты заподозрили тут поджог, не правда ли, мистер Уэйд?»
«Нет, сэр».
«Но в записи имеются ваши собственные слова, что вы считаете…»
Так что уж лучше держать свои мысли при себе.
Не годится спешить с выводами, а кроме того, слой жирной копоти мог появиться и по другим причинам. Такая копоть бывает, если выгорело все дерево в доме, а может быть, здесь хранился керосин или другие какие-нибудь вполне бытовые продукты.
Но все это ладно, а вот собака продолжает лаять. И лает она не злобно, не сердито, как если бы охраняла свою территорию. В лае ее чувствуется страх, она лает с подвыванием, больше похожим на скулеж. И Джек решает, что собака до смерти перепугана. И хочет пить. И есть.
Вот черт, думает Джек.
Он снимает осколок стекла, вносит его в опись, сует в пластиковый пакетик для вещдоков, который хранит в кармане комбинезона. Затем, вместо того чтобы войти в дом, как это требуется, он идет искать собаку.
Собака, возможно, выскочила, когда в дом вломились пожарные, и похоже, она получила травму. Ребятишки Вэйлов будут страдать по собаке и, так или иначе, обретение ее, наверно, станет для них некоторым утешением.
Можно сказать, что Джек любит собак. А вот людей он любит не слишком.
Девятнадцать лет (семь — в шерифской службе, двенадцать — в страховой компании), в течение которых он разбирался с разными несчастными случаями, убедили его, что люди способны, считай, на все. На воровство, на обман, на убийство и кидание мусора. Собаки, те, по крайней мере, имеют совесть и куда как порядочнее.
Собака пряталась за низко свесившимися ветвями джакарандового дерева. Это оказалась комнатная собачонка — одни глаза и звонкий лай, а так — в чем душа держится.
— Эй, щен, — ласково говорит Джек, — все в порядке.
Насчет порядка это он, конечно, загнул, но в таких случаях и соврать не грех.
Но собака не обижается на него за эту ложь. Она счастлива уже тем, что видит человека, слышит участливый голос. Она выходит из своего укрытия и начинает обнюхивать его руку, словно желая узнать, кто он такой и каковы его намерения.
