— Боюсь, что просто-напросто смотрели телевизор, — говорит Ники. — Дети в этом смысле настоящие американцы, ничего не попишешь.
— А вы не помните…
— Нет, — говорит Ники. — Мне все эти передачи — один хрен. Наверное, вам это лучше спросить у детей.
Нет уж, увольте, думает Джек. Допрашивать двух малолеток даже я не посмею: «А вы не вспомните, что вы смотрели по телевизору в тот вечер, когда умерла мамочка?» Хоть я и крепкий орешек, но не до такой степени крепкий.
— В котором часу вы уложили детей?
Ники косится на мать.
— В четверть одиннадцатого, — говорит она с легким неодобрением в голосе. Неодобрение проскальзывает лишь намеком, но Ники хватает намек на лету.
— Лето, знаете ли, — говорит он. — Детям не надо рано вставать в школу, и я позволяю им некоторую вольность.
— И тем не менее твердый распорядок дня для детей крайне важен, — говорит мать.
— А что вы делали после того, как уложили детей? — спрашивает Джек.
— Я ведь тоже теперь в достаточной мере обамериканился, — усмехается Ники. — Смотрел телевизор. Кино какое-то.
— А что за картина, не помните?
— Что-то с Джоном Траволтой, — говорит Ники. — О том, как уперли атомное оружие. Теперь, по окончании холодной войны, весьма современная тема.
— Вы досмотрели до конца?
— Интрига очень лихо закручена.
— Что означает «да»?
— Да.
Джек поворачивается к матери Ника:
— Вы тоже смотрели картину?
— Вы меня в чем-то подозреваете? — осведомляется она.
— Никто никого ни в чем не подозревает, — говорит Джек. — Я просто действую по инструкции. Нам надо выплатить два миллиона, так уж лучше лишний раз поинтересоваться.
— Я читала книгу, пока сын смотрел телевизор, — говорит мать, — но находилась в той же комнате.
— А когда окончилась картина, вы легли? — спрашивает Джек.
— Да.
— В котором часу это было?
— Примерно в полпервого, думаю.
— Нет, — говорит мать. — Ты еще пошел поплавать и посидел перед фонтаном.
Ники улыбается:
— Мама права. Я еще прихватил с собой бутылочку бренди.
— Таким образом, легли вы?..
— В половине второго, я думаю.
— А вы, миссис Валешин? — спрашивает Джек. — Вы легли, когда кончилась картина?
— Да, — отвечает она. — В час ночи я погасила свет.
Итак, с прелюдиями покончено, думает Джек. И спрашивает Ники:
— А когда вы встали?
— Когда зазвонил телефон.
— И это был…
— Официальный звонок. Мне сообщили… о гибели моей жены.
— Простите, что мне пришлось…
— Ничего. Вы же просто выполняете свою работу, — говорит Ники. — Я ведь за этим и просил вас приехать, не так ли? А следующим вопросом будет, помню ли я, в котором часу это было? Да, помню. Услышав звонок, я взглянул на часы. Подумал что-то вроде: какой дурак звонит в такое время? Было шесть тридцать пять утра. И это совершенно точно. Такое не забывается.
