стать. Никто не будет ставить тебе палки в колеса, вышучивать тебя или осуждать — ведь все вокруг заняты тем же самым. Все здесь одним миром мазаны, дышат одним воздухом, пьют одну воду, правда, из индивидуальных облачков. Текучих, зыбких и вечно меняющих форму. Бывает, два каких-нибудь облачка начинают плыть рядом, сливаются, потом расходятся, потом опять сближаются. И живешь ты здесь такой жизнью, какую сам для себя выбрал. Как облачко, она такая, какой видится тебе в мечтах.
Помолчав немного, Ники усмехается.
— Вот и выходит, — говорит он, — что если еврей из России мечтает о солнце, свободе, океанских пляжах, а еще — жить, как английский помещик, то, перебравшись в Калифорнию, он просто набивает свой дом дорогущей мебелью и создает свой собственный мир… Который теперь в значительной степени рухнул. Сгорел ярким пламенем.
Не говоря уже о твоей жене, думает Джек, о которой ты и вправду даже словом не обмолвился.
— Но вернемся к пожару, — произносит Джек. — Не сочтите за оскорбление, но позвольте поинтересоваться, где вы были в тот вечер, когда разгорелся пожар?
Уж если мы так разговорились.
— Здесь, — говорит Ники, говорит невиннейшим тоном. — Я был здесь.
И он пожимает плечами, дескать, судьба есть судьба, и разве ее предугадаешь?
— И, благодарение Богу, — вмешивается мать, — дети тоже были здесь.
— Когда вы забрали детей? — спрашивает Джек.
— Около трех часов дня, — говорит Ники.
— То есть в установленный час?
— Никакого установленного часа у нас не было. Я забирал детей среди дня — когда раньше, когда позже.
— И начиная с трех часов дня вы находились дома?
— Нет, — говорит Ники. — Около шести или шести тридцати мы отправились поужинать.
— Куда именно?
— Разве это имеет значение?
Джек пожимает плечами:
— Пока мне трудно сказать, что имеет значение, а что нет.
— Мы поехали в «Гавань». Дети любят там перекусить. Они ели блины. — И он добавляет: — К сожалению, не помню, что ел я.
С легкой примесью сарказма.
— Когда же вы вернулись?
— В полдевятого.
— Скорее без четверти девять, — поправляет мать.
— Ну, пусть будет без четверти, — соглашается Ники.
— Основательные блины, однако, — замечает Джек.
— Признаться, да, — говорит Ники. — И неудивительно. Вам стоит их отведать.
— Я почти каждую субботу там завтракаю.
— Ну тогда вы в курсе.
— Мне-то больше нравится денверский омлет.
— А после ужина мы прошлись, — говорит Ники. — Побродили по гавани.
— Чем вы занимались дома, когда вернулись?
— Боюсь, что просто-напросто смотрели телевизор, — говорит Ники. — Дети в этом смысле настоящие американцы, ничего не попишешь.
