И снова он наклонился к Рустаму, сказал, шутливо, а вместе с тем серьезно:
- Не так ли, сосед?
Рука Рустама привычно потянулась сперва к усам, потом к трубке. В зале сочувственно засмеялись: курить нельзя, а усы, сколько ни тереби, усами и останутся. И Рустам-киши, привстав, уверенно сказал:
- Наш лозунг: сам иди как можно быстрее вперед и другу помогай! А если друг тебя перегнал, не обижайся, а прибавь шагу - ведь и он тебе поможет.
- Вполне согласен, - сказал Кара Керемоглу. - А чтобы узнать, куда нам двигаться, какие обязательства на себя взять, послушаем договор о социалистическом соревновании между нашими колхозами. Слово для оглашения текста имеет...
В этот момент Рустам-киши поднялся и досказал за председательствующего:
- Наша звеньевая - Гызетар-ханум.
Румянец Гызетар мог соперничать с цветущими маками. Она не слышала ни одобрительного гула голосов в зале, ни продолжительных аплодисментов... Не поднимая глаз, начала она читать договор с такой быстротой, что сразу же раздались крики:
- Помедленнее, ханум! Не на пожар летишь, сбавь ходу!
Гызетар перевела дыхание, украдкой взглянула в зал. Наджаф, сидевший среди своих, хотя и волновался не меньше, чем жена, сделал зверскую рожу и показал ей кулак. А Ширзад подошел сзади, поставил на трибуну стакан с водой и ласково шепнул:
- Здесь же все свои, не волнуйся!
И понемногу Гызетар успокоилась. Сначала она читала, как школьница, старательно выговаривая каждый слог, но постепенно увлеклась и стала так выразительно произносить каждую фразу, будто ей надо было не только познакомить слушателей с договором, но и убедить выполнить все как можно лучше,
Ширзад подумал, что Кара Керемоглу говорил умно, содержательно, но слишком сдержанно, а Гызетар даже официальный текст договора сумела прочитать с чувством, как стихотворение. Не удивительно, что ее проводили с трибуны горячими рукоплесканиями.
Передав договор в президиум, Гызетар проворно сбежала со сцены, села рядом с мужем и только тут, под его надежной защитой, перевела дух, поправила волосы.
- Кто хочет выступить? Какие есть замечания? - спросил Кара Керемоглу.
Все молчали.
Условия соревнования уже обсудили на правлениях обоих колхозов, в бригадах, но все-таки и хозяева и гости призадумались: а все ли предусмотрено, все ли хорошо обдумано? Подписать договор - дело нетрудное, но ведь поспешить - людей насмешить.
Наконец в зале послышалось:
- Разрешите!...
И Зейнаб, даже не дождавшись ответа председателя, поднялась на трибуну. Вероятно, и она волновалась, но ничем не показала этого.
