Однажды поздним вечером в дверь постучали. Раздался голос председателя:
- Открой-ка, голубушка, надо потолковать.
Зейнаб открыла дверь, но лампочку не зажгла - до того растерялась.
- Хочу сказать одно слово, всего одно, но ты его повесь, как серьгу, не теряй, не забывай, - начал Кара Керемоглу, садясь на табуретку. - Слезы у человека какие, горькие или сладкие?
Зейнаб не поняла, для чего это надо знать председателю, но робко ответила:
- Горькие.
- Ага, видишь! А горькую воду даже бог не смог испить, до дна кувшина - нам оставил... Прадеды, деды, отцы наши столетиями пили из чаши горя. Муганская земля засолонилась-то от пролитых слез. Успокойся, в слезах проку нет. Подрастут дети - и в них ты найдешь потерянное счастье. Мужа слезами не вернешь. Был он храбрым, солдатом, отдал жизнь за родину, и мы его никогда не забудем! В работе, в детях ищи счастье, дочка, не в слезах!
Он говорил с нею ласково, по-отцовски, не поучал, а как бы делился своими мыслями. И ничего нового не услышала Зейнаб, ничего такого, что и самой не приходио бы ей в голову, но то, что председатель беспокоился о ней, нашел час для душевного разговора, тронуло... А утром, выйдя в цветущую степь, вдохнув горьковатый, пущенный запахом полыни, горячий воздух, она почувствовала себя бодрее. После этого разговора что-то преломилось в ее жизни. Постепенно привыкла она к колхозникам, подружилась с соседями. Руки у Зейнаб были сноровистые, работы она не боялась и вскоре выдвинулась в первые ряды, получила на трудодни столько зерна и денег, что сразу одела и обула детей, сама принарядилась, купила подушки, перины, мебель.
В тысяча девятьсот пятьдесят втором году ей присвоили звание Героя Социалистического Труда. Зейнаб и обрадовалась и растерялась: ей все казалось, что ничего особенного она ведь не сделала - работала, как все женщины...
И опять однажды вечером к ней пришел председатель, но теперь в доме Зейнаб его встретили не слезами, а сердечным словом, и светло горела электрическая лампочка под розовым абажуром, а на столе стояли вкусные кушанья.
- Дочка, - сказал Кара Керемоглу, пригубив вина, поднесенного хозяйкой, - теперь ты знаменитый мастер хлопка, слава вошла в твой дом. А ведь ты по слогам еле-еле читаешь. Вот никелированную кровать купила, а, кроме учебников, в доме ни одной книжки. Как же дальше жить станешь, подумай. Учиться тебе нужно, еще не поздно, было бы только желание. В колхозе открылась вечерняя школа, завтра же иди, запишись.
