- Золотая земля. Кара Керемоглу выбрал под хлопок замечательный участок...
Ширзад подумал: вот вступают в борьбу два самолюбивых человека, чтобы доказать свое личное превосходство, умение образцово вести хозяйство. А в пожилом-то возрасте самолюбие особенно выпирает. Рустам по складу характера не любил сидеть во втором ряду, а старался всегда пробраться на первое место. Конечно, в прежние годы случалось, что Рустаму доставались вторые и даже третьи места, но тогда он искал для себя оправдание в трудностях послевоенных лет. И с ним обычно соглашались. А теперь ссылаться на войну не приходится. Только заикнись - засмеют!
Может быть, и сейчас многоопытный председатель заранее ищет объективную причину возможного поражения: "У Кара Керемоглу земля лучше нашей".
Эта предусмотрительность не понравилась Ширзаду, он возразил:
- У нас земля не хуже. Некоторые участки для хлопка даже выгоднее, чем здешние.
Рустам снисходительно улыбнулся.
- Ты уж меня спрашивай, деточка, о земле. Каждый вершок колхозного поля знаю.
- Рустам-киши - бог муганского хлопководства! - подхватил Салман. - К самой бросовой земле прикоснется его рука и там зацветут прекрасные лилии...
- Салман напрасно толкует о каких-то богах и лилиях, - вздохнул Рустам. - Но в одном он прав. Нет плохой земли, есть плохие землепашцы. Муганская земля нам говорит: "Любовно ухаживай за мною, и я тебя возвышу. Забросишь меня - уничтожу. За твое прилежание заплачу вдесятеро, а заленишься - пеняй на себя". Конечно, в "Новой жизни" земля лучше, тучнее. А почему?
Потому, что за нею ухаживают такие верные патриоты Мугани, как вы, ребята.
И он сгреб в кучу стоявших рядом парней, начал их мять, с довольным видом похохатывая:
- А в старике силенки куда больше, чем в целой стае игитов.
Ширзад сидел у самого борта, и руки председателя до него не дотянулись. Задумавшись, он глядел в степь, накурившуюся теплым, влажным паром землю, и чудилось ему, что от земли пахнет, как от вынутых из очага чуреков.
Машина подъезжала к селу. Показались дома, окруженные еще безлиственными садами, фермы, водонапорная башня, сараи. На дороге толпились колхозники с красным флагом. Среди них находился и Кара Керемоглу, невысокий, худенький, в скромном черном пиджаке шапке-ушанке. Вид у него был такой, словно он по ошибке попал сюда и хотел бы затеряться в толпе. Лишь глянув в его глаза, почти прикрытые мохнатыми седыми бровями, можно было догадаться о том, как он взволнован.
