Назназ всплеснула руками:
- Ах, как интересно!
- Но бог пришел мне на помощь, рука нащупала на земле булыжник, и я с размаху обрушил камень ему на голову! Волк отпрянул, перемахнул через изгородь и скрылся с жалобным воем во мраке!
- Герой! Поистине ты съел волчье сердце... И правильно поступил, одобрил, лениво позевывая, Салман. - А теперь рассказывай, зачем пожаловал в такую пору. Да только не ври. А ты, Назназ, принеси-ка по стакану чая.
Хозяйка вышла на веранду, а Салман стоял, заложив руки в карманы брюк, и то приподнимался на носки, то опускался на пятки, будто на качелях раскачивался, всем своим видом показывая, что не верит ни одному слову счетовода.
Ярмамед заискивающе улыбнулся, закрыл глаза и попытался прикинуться уснувшим, но на Салмана это не подействовало. Сильной рукою он встряхнул гостя, приказал:
- Говори правду!
Ярмамед огляделся, нет ли поблизости Назназ, и бодро сказал
- У собаки спросили, сколько раз на дню ее бьют? "А это зависит от того, - ответила бедняга, - сколько раз встречаюсь с сукиным сыном..." Вот и я, друг, встречаясь - и уже не один раз с сукиным сыном, в беду попал!
- Точнее, - потребовал невозмутимый хозяин. - Точнее и короче!
- Куда уж короче? Ширзада знаешь? Такого вредителя земля еще не носила. Весь в папашу!
- Э, не удаляйся в седую старину. Говори, в чем дело?
- А в том, что у Ширзада и Наджафа, клянусь богом, неслыханные претензии! Норовят захватить в свои руки весь колхоз! Ширзад председатель, комсомолец - в заместители... Слышал пословицу: "В глухом ущелье и лисица - бек!"? Соберут вокруг себя родных и приятелей и почем зря примутся грабить колхоз. А колхоз, - ты-то ведь знаешь! - что дойная корова: на дне подойника всегда кое-что останется.
Салман и бровью не повел, будто не понял намека, сухо сказал:
- Это еще не факты, а домыслы. Если у тебя нет фактов, бери шапку в охапку и беги домой. Буду рад, если еще раз наскочишь на волка и он выпустит из тебя кишки!
"Что за подлая душа!" - ужаснулся Ярмамед и, запинаясь, пересказал весь разговор с Ширзадом. Он назвал себя скудоумным младенцем, бил себя кулаком в грудь, каялся в таких грехах, какие и не значились на его совести.
Салман вытаращил глаза:
- Значит, ты говорил против Рустама-киши? Герой, нечего сказать... А еще съел волчье сердце! Да ведь Рустам в гневе страшнее разъяренного верблюда!
Ярмамед упал на колени и поднял руки, словно свершал намаз.
- Братец, мы с тобой, как ноготь и палец! Ты - палец: куда ни повернешь, туда и я смотреть буду. А если ноготь сорвать, то пальцу тоже будет ой-ой как больно. С мясом ведь ногти-то вырывают!... Не губи! Ради тебя на пытки пойду!
