— Но цензура, Артем, — реальность, как я понимаю, законная — государственная, а не районная. Ты не можешь отменить то, что законом свыше.
— Не могу? Это почему же?
— Цензуру ввело государство.
— Этого государства уже нет.
Я сидела с ним рядом. А он полулежа, вздергивая упрямым подбородком, говорил о свободе. О народе… И о населении… Народу надо срочно, а населению нет… Я никак не могла уловить разницу. Но я затаила дыхание — так замечательно, так смело он говорил!
В подвальной пивнушке, соседней с нами, вдруг зазвучала музычка, как они сами ее называют. Их пивная, дерганая, сумасшедшая рок-музыка.
Я испугалась… Что? Уже? С самого утра?.. Они с ума сошли!
— Они, Артем, не дадут тебе доспать.
— Пусть!
Его удивительный голос то изломом падал, то вдохновенно, волшебно взлетал… У Артема перехватывало дыхание, и я успевала понять, что этот любимый мной человек не просто неубиваемый политик-профи: он действительно переживал каждую свою мысль как встревоженную временем — как уже готовую к ближнему бою. Он обживал свою мысль. Он жил этой мыслью. Он так сильно, жадно сжимал мне руку с каждым гневным словом… Он мог сгоряча сломать мне пальцы…
— Оля…
Но, конечно, я не выдернула руку. Я терпела… И была счастлива. Хуже было то, что я по-утреннему свежо, ощутимо зябла… А он все говорил… Я захотела в туалет. А он все так же возвышенно (его горные снеговые вершины!) — то о народе, то о населении. Народу нужно срочно… Мне было стыдно. Я боялась, что лопну… ужас… Я терпела. Изо всех сил.
— Ты хочешь спать? Устала?.. Я тебя заговорил?
— Нет, нет. Что ты!.. Я готова слушать и слушать.
*
И опять эта варварская музыка.
— Артем!.. Слышишь? Проклятая пивная!.. Ты же обещал что-то с ними сделать.
— Обещал. И дал команду.
— Отец когда-то предупреждал — политики обожают обещать.
— Но политик уже дал команду. Здесь будет кафе… Да, Оля, кафешка. Но другого типа. Чай, кофе, газеты и разговоры. Как тебе зеленый чай?
— Чай — это хорошо. Это для всех.
— А как тебе, если в этом кафе будет подаваться фирменный „Чай Кандинского“? — Артем взял шутливый тон. — „Чай с Кандинским. Только у нас!“ — звучит? А можно атаковать более энергично: „Чай с точкой на плоскости“?.. За хорошую рекламно-агрессивную вывеску не грех выпить по-настоящему. А что?.. Вина! Хочу вина!.. Знаешь, Оля… Признаюсь тебе… У меня есть слабость.
— Неужели есть?
— Я люблю чокаться.
— Вина не прикупила. Извини. На приличное вино денег нет, а пойла брать не хотелось. Я бедна, милый.
