Я не мог пошевелиться, не имел возможности сдвинуться с места, и мне оставалось только наблюдать. Хозяева пещеры с белым идолом не видели меня, мы существовали в разных временах, а может быть, в разных пространствах.
Конечно, оставалась вероятность, что это бред, галлюцинация, но все было таким реальным…
Маленькие ящеры разбежались в тень, а те, что побольше, в балахонах, застыли. Все взгляды обратились на изваяние, и, насколько я мог понять, в них читались ожидание и надежда.
Так смотрят на того, кто должен защитить от смертельной опасности.
– Йог-Согот… – с мольбой прошептал тот же высокий ящер, помедлил мгновение, развернулся и вонзил копье в грудь соседу по кругу. Тот и не подумал обороняться, хрустнули кости, и кровь, такая же красная, как и у гомо сапиенсов, потекла на пол. – Йог-Согот!
Еще один из хозяев пещеры убил соседа, а мгновением позже умер сам. Зазвучали полные боли крики, динозаврики принялись колбасить друг друга почем зря. Ящеров охватило настоящее кровавое безумие.
Похоже, они приносили друг друга в жертву, но кому и зачем?
Тяжелый удар сотряс своды пещеры, вздрогнул пол, и из тьмы донесся испуганный писк. За первым ударом последовал второй, и я услышал низкий голос, гудевший нечто вроде «хтул-лу, хтул-лу»…
Третий удар, свод над моей головой раскололся, огромные глыбы полетели вниз, и я увидел синее небо. Но его заслонил некий силуэт, слишком огромный, чтобы можно было окинуть его одним взглядом. Волна нестерпимого зловония хлынула внутрь, нечто исполинское, похожее на черную скалу, устремилось к земле, и я с ужасом осознал, что это рука, способная раздавить город.
Выжившие ящеры завопили, на этот раз отчаянно, ближайший костер погас, разлетевшись искрами, но зато вспыхнула белая статуя. Я увидел ее целиком и тут же пожалел об этом – нечто отвратительно бесформенное, чудовищно корявое, и исполненная ненависти физиономия.
– Хтул-лу! Хтул-лу! – торжествующе загудел низкий голос, и чудовищной силы удар обрушился сверху.
Каменные стены исчезли, земля затряслась, в ней открылись трещины, из них хлынули струи смрадного бурого дыма. Некоторые словно отвердели и стали напоминать знакомые мне раукары.
– Хтул-лу! Хтул-лу! – от этого рева колыхалось все вокруг, от него содрогалось мое тело, и боль тысячами раскаленных сверл ввинчивалась в мозг. – Хтул-лу! Хтул-лу! Хтул-лу!
Новый удар, и белое изваяние разлетелось вдребезги. Осталось только подножие – плоское и прямоугольное. Из раукаров, что самое странное, ни один не пострадал, а трещины закрылись.
