— Я не позволю вам уродовать мою бедную голову, ублюдки! — возопил я и попытался вскочить со стула, но могучая рука Крафтштайна вернула меня на место. Я вопил и отбивался, но он сдавил своей лапищей мои челюсти и сдавливал до тех пор, пока боль не заставила меня подчиниться.
— Так-то лучше, — говорит Бисмарк. — Шрамы должны быть получены естественным путем — при помощи шлагера. Для де Готе это не составит труда. — Потом добавляет, с иронией глядя на меня: — Заодно я смогу уплатить небольшой должок нашему приятелю Флэшмену.
— Ага, — задумчиво протянул Руди. — Но сумеет ли де Готе расставить их точно — они же должны оказаться именно там, где нужно. Какой смысл ставить ему метку там, где у Карла-Густава пусто?
— Я всецело уверен в де Готе, — заявляет Бисмарк. — Саблей он мухе крылья на лету срежет.
Я в ужасе прислушивался к разговору: эти два монстра преспокойно обсуждают вопрос, как лучше изуродовать мне голову. Уж если я чего и не выношу, так это боли, и одна мысль о впивающейся в кожу холодной стали едва не заставила меня упасть в обморок. Стоило Крафтштайну убрать руку, как я снова разразился воплями: Бисмарк некоторое время слушал, потом говорит:
— Утихомирь его, Крафтштайн.
Гигант ухватил меня за шкирку, и нестерпимая боль пронзила мне спину и плечи. Он, видно, пережал какой-то нерв, я заверещал и затрепыхался в его тисках.
— Он может задавить вас до смерти, — говорит Бисмарк. — Встаньте и прекратите вести себя как старая баба. Пара порезов от шлагера не убьет вас. Каждый молодой немец гордится, получив такой; а глоток пунша из «почетного блюдца» быстро поставит вас на ноги.
— Бога ради! — не выдержал я. — Ведь я согласен делать все, что вы хотите, но это ужасно! Я не хочу…
— Вам придется, — отвечает Бисмарк. — У принца Карла-Густава есть два дуэльных шрама, полученных им в бытность студентом в Гейдельберге. Не может быть и Речи, чтобы вы стали выдавать себя за него без шрамов. Сверен, — продолжает он с мерзкой улыбкой, — что де Готе сделает все по возможности безболезненно. Но если они-таки будут немного докучать вам, то можете утешить себя мыслью, что это лишь расплата за аванс, полученный благодаря вашему драгоценному дружку мистеру Галли. Припоминаете тот случай?
Еще бы не припоминать, и это меня совсем не утешало. Значит, теперь волк решил скинуть овечью шкуру, и, если я буду сопротивляться, Крафтштайн попросту разорвет меня на куски голыми руками. Оставалось только смириться, и мы спустились в большой зал рядом с внутренним двориком. На стенах там были развешаны маски и рапиры, а на полу начерчены мелом линии, как в фехтовальной школе.
