— А я все гадал, когда же мы к ним вернемся, — говорю я, бросая взгляд на остальных, чтобы посмотреть, как они восприняли тираду Бисмарка. Юный Руди как ни в чем не бывало пускал колечки дыма, зато де Готе был весь внимание, что же до Крафтштайна — тот подобострастно вытянулся, словно ретривер, готовый залаять от восхищения. Мне пришло в голову, что коли ему трескучая риторика Бисмарка кажется увлекательной, то в Германии вряд ли окажется недостаток в идиотах, способных разделить его чувства.
— Если вы потрудитесь изучить карту Европы, висящую над этой полкой, — продолжал Бисмарк, — то увидите, что у восточных рубежей Гольштейна, там, где он граничит с Мекленбургом, расположено маленькое герцогство Штракенц. Оно, как Шлезвиг и Гольштейн, в равной степени связано с Германией и Данией. И подобно им является ареной бесконечной борьбы враждующих партий. Учитывая аграрный характер и провинциальный уклад, можно подумать, что герцогство имеет намного меньшее значение, чем его крупные соседи, но это иллюзия. На деле оно как запал: если борьба между соперничающими сторонами в Штракенце выльется в беспорядки, это непременно будет использовано революционными элементами, как повод для разжигания волнений в соседних провинциях; Дания и Германия окажутся вовлечены в события — поверьте мне, великие войны разгорались из-за гораздо более ничтожных поводов, нежели Штракенц. Ясно ли вам, что мир в этой маленькой провинции должен быть сохранен любой ценой? Тогда дайте только время, и немецкая дипломатия обеспечит вхождение Шлезвига и Гольштейна в Германскую конфедерацию, и процесс нашего национального объединения получит свое начало. Но если в ближайшем будущем случится нечто, что погрузит Штракенц в беспорядки, если враждующие партии получат кризис, способный повести к взрыву, — вся моя работа окажется разрушенной прежде, чем начнет приносить плоды.
Не возьмусь утверждать, что меня хоть на грош заботила эта его работа или создание единого германского государства и что я находил хоть какую-нибудь связь этих вещей со мной. Потому мне оставалось только слушать. Бисмарк снова наклонился ко мне, пристально глядя на меня и пристукивая кулаком по столу.
— И такой кризис близится. Вот факты: правит Штракенцем герцогиня Ирма, недавно достигшая брачного возраста. Она необычайно популярна среди своих подданных — в глазах темных крестьян молодость и приятная наружность служат достаточными качествами для правителя. Существует договоренность, что она выйдет замуж за представителя датской королевской семьи — речь идет о племяннике самого короля Христиана, принце Карле-Густаве. Вот вам иллюстрация к тому, какое значение придает Дания такой крошечной провинции, как Штракенц. Дело в том, что этот брак будет на ура воспринят сторонниками Дании в Штракенце. А это жутко беспокойная группа — возможно, потому, что они находятся так далеко от самой Дании. И если они будут довольны, в Штракенце сохранится мир. Немецкое население герцогства умеет ждать, — закончил он весомо.
