Вот и весь знаменитый «вопрос» — и Бисмарк, разумеется, знал ответ. [XXV*]
— Даже не обсуждается, — заявляет он, — что оба эти государства принадлежат Германии де-юре. Делом первой важности является сделать их германскими де-факто.
Мне было не понятно, какого дьявола я-то здесь затесался, о чем и сказал.
— Молчите и слушайте, — фыркнул он. — Скоро узнаете. Скажите лучше вот что: в перерывах между пьянством, распутством и охотой вам доводилось интересоваться политикой?
— Ну, я вроде как тори. Впрочем, участием в голосовании я себе голову никогда не забивал. Так в чем дело?
— Gerrechter Herr Gott![30] — восклицает Бисмарк. — Вот, Джентльмены, — он обвел взором остальных, — перед вами образец правящей касты самой могущественной на земле державы — на данный момент. Невероятно, не правда ли? — Его насмешливый взгляд вернулся ко мне. — По сути, вы ничего не знаете ни о положении своей Страны, ни прочих. Прекрасно. Но даже вы, мистер Флэшмен, обязаны отдавать себе отчет, что над всей Европой сгущаются тучи. В воздухе витает опасный дух либерализма, распространяемый так называемыми прогрессивными группами интеллектуалов, и дух этот поражает население всех стран. Раздуваются недовольство и разочарование, повсюду слышится требование реформ, — он почти выплюнул последнее слово. — Реформы: это девиз бездельников, которые стремятся к хаосу и разрушению в надежде половить рыбку в мутной воде. Реформы! Да, даже ваша страна оказалась охвачена ими, о чем, возможно, даже вам приходилось слышать…
— Еще бы не слышать! Мой сатрап вот лишился своего места в Парламенте.
— …и что в итоге? Уступки ведут к анархии, так бывает всегда. Разве ваши массы удовлетворены? Конечно нет, и никогда не будут.
— Нельзя сказать, конечно, что он проводил там много времени, но все же…
— Однако пока Англия не прочувствовала всех последствий глупости ее правителей. Это случится в свое время, как и во всей Европе. Мы расслабились и успокоились за тридцать лет мира, и не нашлось ни одного человека — за исключением Меттерниха — кто сумел бы заглянуть за пределы собственной страны, воспарить над мелочами своей собственной местечковой политики, дабы увидеть черные тучи над континентом. Никто не желал видеть, что происходит вокруг: всех заботила безопасность только их крошечных государств, а не всей Европы. Похоже, им невдомек, что даже если те, кто правит Европой, объединятся во имя сохранения нынешнего порядка и строя, лавина революции все равно сметет их на своем пути.
