– Внушительный запас. – Я запустил ложку в миску.
Вместо хлеба Жрец швырнул мне холщовый мешок, набитый коричневыми от старости сухарями. Опять! Как я соскучился по нормальному хлебу! Не говорю о всяких там булках да баранках, за обычную буханку ржаного отдал бы бешеные деньги. Правда, у меня их нет, ну да и хлеба не наблюдается.
Слава богу, на зубы я не жаловался и потому сгрыз сухари за милую душу.
После сытного обеда полагается поспать, тем более что мой спаситель вышел из землянки, но сна не было ни в одном глазу.
Лампу Жрец не выключил, в землянке, как и в башке, царил полумрак. Понятно, что никакого оружия мне не оставили, и я выбросил из головы мысль о попытке вырваться из плена. С этим следовало повременить.
Не убили – и то хорошо. Я попытался оценить ущерб, нанесенный здоровью. Краткий осмотр показал, что готовность к труду и обороне у меня процентов так на восемьдесят. Остальные двадцать пришлись на незначительные ссадины и болячки, ну и на общую слабость. Видимо, сказывались последствия экзекуции, устроенной Фишкой. В целом Жрец был прав: я еще легко отделался, и помирать мне было точно рановато, ибо дел впереди набралось невпроворот. Во-первых, следовало оценить обстановку, во-вторых, узнать о судьбе ученых и особенно Жука (не распилили ли его на части?), в-третьих, дать отсюда деру.
Выяснить удалось лишь одно – Жрец обратил на меня внимание неспроста. Моя скромная персона чем-то его заинтересовала. И спас он меня отнюдь не из чувства симпатии. Нет, Жрецом определенно двигали какие-то меркантильные интересы, в которых мне было отведено какое-то место, но вот какое именно – большой вопрос. Оставалось надеяться, что я нужен диким не в качестве ягненка, которого поведут на заклание.
Жаль, не позаботился разузнать заранее о религиозном культе мутантов, но искренне рассчитывал на то, что они не каннибалы и как-то перебиваются консервами и тушенкой.
Дикий пропадал долго. Часы у меня отобрали вместе с оружием и КИПом, поэтому время для меня было исключительно субъективным понятием. Жрец мог отсутствовать как сорок минут, так и полдня, но я почему-то успел по нему соскучиться и встретил его появление с затаенной радостью. Был ли это пресловутый стокгольмский синдром, или я относился к происходящему несколько безалаберно, кто его знает. Психолог Иришка, та бы разобралась, но ее тут не было, а сам я ленился копаться в мотивах.
– Какое у тебя погоняло? – спросил Жрец.
