– Они не подходят, – сказал Жрец.
– Что, ни один? – рассеянно поинтересовался Туз.
– Я же сказал: не подходят! – затряс головой тот. – Слишком слабы. Я проверил – они не выдержат. Толку от них никакого.
Жрец повернулся и зашагал к выходу.
– Как скажешь, – усмехнулся Туз. – Тебе не нужны, так и мне без надобности.
Он вынул из кобуры многозарядный пистолет Ярыгина – табельное оружие офицеров отдельной бригады военных егерей – и коротким движением послал патрон в патронник.
Шеренга пошатнулась, рассыпалась. Люди в ужасе бросились кто куда, а я остался.
Колоколом загудели мысли. Неужели Туз решил расстрелять нас? Вот так запросто грохнуть посреди огромной вонючей лужи, лишить жизни?..
Не знаю, что за помутнение нашло на меня в тот момент. Я не последовал примеру остальных, не бросился врассыпную, не стал на коленях вымаливать пощаду. Злость на диких и конкретно на их главаря заставила меня сжать кулаки и подступить к Тузу вплотную. Во мне все заклокотало как вулкан. Ненависть окончательно снесла крышу. Я с яростью посмотрел на Туза и замахнулся.
Кому-то мой поступок мог показаться нелепым и смешным, но дикий вдруг испугался. Он отшатнулся, стал бледным как мел, нелепо дернул пистолетом перед моим носом, словно забыл, что находится у него в руке. Случилось невозможное. Я нагнал на главаря изгоев страху, хотя вряд ли на свете существовало много вещей, способных напугать его до такой степени. И уж меньше всего на эту роль годился двадцатилетний сопливый юнец. Тем не менее мне удалось найти в нем невидимый стержень, надавить на него, и если не сломать, так погнуть.
Но что произошло, то произошло. Главарь диких проиграл в этой короткой схватке. Проиграл с позором, ведь я в сравнении с ним был щенком, который в отчаянии бросился на матерого волчищу и, к всеобщему удивлению, его загрыз.
Пистолет перекочевал ко мне, не понадобилось даже прилагать усилий. Я просто забрал его из ослабевших рук Туза. Однако сполна насладиться триумфом не удалось. Случилось то, что должно было случиться. Я забыл, что, кроме Туза, существуют и другие дикие. Победа оказалась скоротечной. Электрическая плеть Фишки обожгла предплечье. Я застонал и уронил оружие. Оно с глухим шлепком упало в лужу и утонуло. Второй удар бросил меня на четвереньки. Я поднял тяжелую как чугунный котел голову, увидел, что Фишка снова занес плеть. На этот раз для третьего, наверняка смертельного удара. Сил на сопротивление не осталось. Я был слаб как ребенок.
