количество добываемого каждым рабочим угля едва доходит до 300 тонн в год, т.-е. всего 60 пудов в день.
Можно было бы привести ещё много других примеров в доказательство того, что, по крайней мере по отношению к устройству материальной обстановки, мысль Фурье о «привлекательном труде» далеко не составляет неосуществимую мечту. Но социалисты так много уже писали об этом, что в настоящее время все признают, что заводы, фабрики или копи возможно сделать такими же чистыми, как лучшие лаборатории современных университетов, и что чем лучше они будут устроены в этом отношении, тем производительнее будет человеческий труд.
Неужели же после этого можно сомневаться в том, что в обществе равных, в обществе где «рабочие руки» не будут продаваться из-за куска хлеба, труд станет на самом деле отдыхом и удовольствием? Всякая нездоровая или противная работа исчезнет, потому, что при этих новых условиях она несомненно окажется вредной для всего общества, в целом. Такой работой могут заниматься рабы; свободный же человек создаст новые условия труда, — труда привлекательного и несравненно более производительного.
То же будет и с домашними работами, которые теперь общество взваливает на женщину — этого страдальца за всё человечество.
II.
Общество, возрождённое Революцией, сумеет уничтожить и домашнее рабство — последнюю форму рабства, которая вместе с тем, может быть, и самая упорная, потому что она самая старинная. Но оно примется за это иначе, чем мечтали организаторы фаланстеров, и иначе, чем это думали государственные коммунисты — обожатели суровой власти — с их «армиями труда».
Миллионы человеческих существ никогда не согласятся на жизнь в фаланстере. Правда, даже наименее общительный человек испытывает по временам потребность встречаться с другими людьми для общего труда — труда, который становится более привлекательным, если человек чувствует себя при этом частью одного огромного целого. Но часы досуга, посвящаемые отдыху и близким людям — дело гораздо более личное. А между тем фаланстеры и далее фамилистеры не считаются с этой потребностью, или, если и считаются, то пытаются удовлетворить её искусственным образом.
Фаланстер, который, в сущности, представляет не что иное, как огромную гостиницу, может нравиться некоторым, или даже всем в известные периоды их жизни; но огромное большинство людей всё-таки предпочитают жизнь семейную (конечно, семейную жизнь будущего). Оно больше любит отдельные квартиры, а норманская и англо-саксонская раса предпочитают даже отдельные домики из четырёх, пяти или более комнат, в которых можно жить своей семьёй или в тесном кружке друзей.
