– Придется все-таки пилить, – решил Михаил, – поскольку иначе его открыть у нас не получается.
– Да подожди ты, не торопись, – сказал я, втайне надеясь приспособить впоследствии чемоданчик для хранения инструментов. – В конце концов, днем раньше или днем позже, но мы все же догадаемся, как его открыть. Сам посуди, зачем же его ломать? Он теперь у нас и никуда больше не денется.
– Ладно, уговорил, – согласился Михаил. – Ты его, кстати, с собой возьмешь, – кивнул он в сторону чемоданчика, – или здесь оставишь?
– Да зачем же его таскать туда-сюда? Пускай полежит у тебя. Только без меня не ковыряй его.
– Не волнуйся, не трону, – пообещал Михаил.
Мы договорились встретиться через три дня, в субботу. Смешно сказать, но именно эта отсрочка позволила нам не только узнать тайну чемоданчика, но и, что самое важное, попросту остаться в живых. И вот как это произошло.
Глава шестая
Печать со свастикой
Поздним вечером в пятницу, как раз накануне нашей встречи, зазвонил телефон.
– Не спишь, Александр? – услышал я голос Михаила. – Послушай, – возбужденно начал он, – я тут совершенно случайно обнаружил интересную штуку, вернее, даже две. Оказывается, в центре каждой крышки чемодана имеются крошечные клейма, и все винты, что мы с тобой вывернули, были вкручены в свои гнезда ровно на пять витков, ни больше ни меньше.
– Ну и что, – не понял я, – при чем здесь клейма какие-то и винты?
– Ах, черт, – с досадой произнес Михаил, – по телефону толком и не объяснишь, но ты попробуй себе представить. На каждой крышке чемодана, причем точно в центре, имеется крохотный оттиск, как на монете. Каждый из них несет на себе весьма своеобразный рисунок: немецкая свастика, а в каждом из ее четырех полуквадратиков выбиты цифры.
– Бог ты мой, – перебил я его, – и здесь, значит, что-то зашифровано?
– Да нет, Сань, цифры самые обычные, от единицы до четверки. Но на одной крышке они читаются по часовой стрелке как один, четыре, два и три, а на другой – как четыре, один, три и два.
– А ты не пробовал их складывать или вычитать? – спросил я.
– Да попробовал, конечно, но ничего путного не получил. Если их сложить, то получается пять тысяч пятьсот пятьдесят пять, а если вычесть, то две тысячи семьсот девять.
– Точно, ерунда какая-то, – сказал я. – Давай-ка отложим обсуждение до завтрашнего дня. Кстати, ту надпись, что была внутри кольца, ты уже перевел?
– Конечно, перевел, и завтра ты все узнаешь, – ответил Михаил, – не по телефону.
