Про баб | страница 5
Приехал. Стоит на пороге, с портфелем, лыбится.
– Может, зайдешь?
– Смотри, я тебя за язык не тянул!
Объятия с похлопываниями в коридоре. Есть мужчины, которые умудряются красиво стареть. Морщины, седина, резко обозначившиеся носогубные складки, мешки под глазами придают им мужественности, обаяния, делают их более привлекательными. Мне, например, нравится, как стареет Аль Пачино. И совершенно не нравится, как это делаю я. Алик тоже хорошо стареет. Думаю, лет через десять будет пользоваться бешеной популярностью у женщин. Впрочем, у него и прежде не было с этим никаких проблем…
– Ну, как ты тут? – Ставит на пол свой портфель.
– Страшно рад тебя видеть, – признаюсь почти искренне.
– Да? А я вот на себя стараюсь не смотреть.
– Что так? И давно?
Отмахиваясь:
– А… надоело. Сорок семь лет! Изучил вдоль и поперек. Понимаешь?
– Естественно. Я на том же сроке.
Тычет в себя пальцами:
– Вот этой голове, этой коже и всему, что под ней, – сорок семь! – Внезапно замолкает, затем наклоняет голову набок: – Слышишь этот звук?
– Какой?
Меня пугают такие вопросы. Сразу представляю, как что-нибудь течет от меня к соседям или наоборот, или рушатся перекрытия, или еще что в этом роде…
– Мне, например, нравится какая-нибудь музыка, – продолжает. – Ну, там, Вивальди. «Времена года». Ну, сколько ты ее можешь слушать? Ну, раз, другой поставишь, а потом все равно надоест. Вивальди! «Времена года»! Надоест! А сорок семь лет слушать один и тот же скрипучий голос?! Господи, как же я от себя устал! Не могу видеть этот сорокасемилетний нос! Сорок семь лет быть одним и тем же человеком! Ведь однажды утром я не проснусь негром, или женщиной, или там собакой, птицей…
– Какая же ты зануда! Как же я по тебе соскучился!
– И я. Кстати, где туалет?
– Вот.
– Сейчас… – Заходит в туалет.
Слышу, как струя бьется об унитаз.
Из-за закрытой двери, громко:
– С другой стороны, если б я проснулся негром и приехал к тебе, то как бы ты меня узнал?!
– Я б тебя на порог не пустил, если б ты ко мне негром приехал.
– А если б женщиной? – Продолжает лить в унитаз. Видимо, долго терпел.
Струя прерывается. Скорее всего, у него простатит. А что, если уже аденома? Аденомы боюсь. Рака боюсь. Инсульта. Инфаркта. Хотя инфаркт, конечно, в сто раз лучше инсульта. Раз – и все. А инсульт… Не дай бог! Превратиться в овощ, ронять слюну на подбородок, бессвязно бормотать… Ослепнуть боюсь. Иногда кажется, что все в любой момент может погрузиться во тьму. Внезапно. И что тогда? Жить на ощупь страшно. Боюсь оглохнуть. Если бах – и тишина? Жуткая, беспросветная, мертвая… Что тогда?