Ольга Чехова была слишком умна и независима, чтобы попасть в сети к Гитлеру. Разумеется, она пользовалась у него определенным авторитетом, и, когда автор своим опубликованным в годы войны в нейтральной прессе репортажем об ужасающем положении евреев в Варшавском гетто навлек на себя гнев нацистских властей, знаменитая актриса даже заступилась за него.
Ева Браун очень хотела сниматься в кино. Она гордилась удачными ролями в любительских спектаклях и намеревалась брать уроки пения и учить иностранные языки. Но отец наотрез отказался исполнить ее желания: «Откуда мы возьмем деньги на твои безумства?» Он не предполагал, что в этом его поддержит могущественный союзник. Гитлер также считал, что Ева ни при каких условиях не должна выступать на сцене или появляться на экране. Но Ева не отказалась полностью от своего желания и однажды в Берхтесгадене призналась: «Шеф (официально она называла Гитлера только так) обещал мне, что, победив, разрешит мне поехать в Голливуд и сыграть там историю нашей с ним жизни». Она утешала себя тем, что Гитлер позволил ей стать чем-то вроде тайного верховного цензора. Ева писала ему критические отзывы на многие фильмы и спектакли, поскольку у самого Гитлера не было времени все смотреть.
Еву Браун интересовало, главным образом, американское кино. В Оберзальцберге для нее устраивались просмотры даже тех фильмов, прокат которых был невозможен в Германии по идеологическим или финансовым соображениям. «Унесенные ветром» привели ее в полный восторг, она решила, что их судьбы с героиней необыкновенно схожи, и, одевшись а'ля «самая красивая женщина Южных штатов», разыгрывала соответствующие сцены. Ева даже убедила Гитлера посмотреть этот фильм, и он под впечатлением эпизодов войны между Севером и Югом с отчетливо выраженной расистской тенденцией дал разрешение на его показ в Германии.
Какое-то время Ева говорила только о Кларке Гейбле: «Какой мужчина, настоящий герой, а какая внешность!» Она хранила у себя его фотографии и потребовала, чтобы фильм ей показывали не реже одного раза в неделю. Гитлер приревновал ее к актеру, в ярости отменил свое предыдущее указание и распорядился отослать фильм обратно на киностудию «Метро-Голдвин-Майер». Обосновал он это необходимостью экономить валюту.
Ева потребовала, чтобы для нее лично провели телефонный кабель, соединяющий квартиру на Гогенцоллернштрассе с рейхсканцелярией. Установку телефонного аппарата в спальне она объяснила отцу тем, что, дескать, постоянно должна созваниваться с Гофманом. Но Фриц Браун никак не мог понять, почему никому, кроме Евы, не разрешалось пользоваться этим телефоном и почему, услышав звонок, его дочь спешно запирала дверь или даже забиралась под одеяло.
