Во всем этом не было ни малейшего фанатизма или идолопоклонства. По крайней мере вначале, на протяжении первых пяти лет. Греки и македоняне, являлись ли они последователями Аристотеля и Диогена или же нет, были слишком реалистичны и критичны, чтобы верить в харизму правителя. Скорее их привлекали зримые, явные, ощутимые качества. Например, исходившая от него эманация очарования, очарования несколько женственного, подлинная его красота. Все дошедшие до нас портреты, более-менее поздние статуи и бюсты юного царя, барельефы саркофагов и изображения на монетах, разумеется, идеализированные, представляют нам молодого человека среднего роста с гибким телом и изящными жестами, с белой, легко краснеющей кожей. Художники изображали пряди светло-шатеновых волос, подобно пламени взлетавших ото лба, голубые глаза, изящные дуги бровей, слегка припухлую нижнюю губу, волевой подбородок, овал безбородого, обычно наклоненного влево лица. А поскольку царь обожал духи и ароматические ванны, придворные славили приятный запах, который обычно источало его тело. Я же полагаю, что воинов больше впечатляли его реальные атлетические качества или его одежда, нежели все эти слащавости, которые он, впрочем, приготовлял для своего мужественного возлюбленного Гефестиона. Какой-нибудь всадник восхищался им как командиром конного отряда, всегда мчавшимся впереди своих гетайров, и тем, как он говорил со своим конем и бился за него. Когда в августе 330 года Букефал потерялся или был похищен, Александр провел карательную экспедицию против парфян, чтобы вернуть любимого коня, которому впоследствии, четыре года спустя, воздвиг великолепное надгробие. Несомненно, конюшни царя, этого неустрашимого и неутомимого всадника, в немалой степени способствовали его славе. Пехотинцев же более всего восхищало то, что на языке тренированных атлетов именовалось физической выносливостью молодого человека, способного с поразительным терпением во всякую погоду несколько часов идти и даже бежать наравне с ними до предела своих сил. Это был охотник на львов, неоднократно ускользавший от клыков дикого зверя. Они подчинялись ему не как богу, а как достойному вождю, совершенному атлету.
