Он рванулся, – забыв, что двое деранторов крепко держат его.
– Приди в себя, Николя! Что ты делаешь, мальчик?
Молодой ученый шагнул вперед.
В его глазах сверкнула решимость.
– То, что мы все были обязаны сделать. Остановить безумие.
– Ты хочешь остановить науку? – крикнул Ренье. – И что? Запретим лекарства? Разгоним всех врачей? Пусть люди дохнут от простого насморка. Гриппа. Этого ты хочешь?
– Наука не должна разрушать, – с глубокой верой отвечал Николя. – Мы должны строить.
– Строить? Скажи это мышам, что ты гробишь сотнями в своей лаборатории. Все мы! И ты, и я, и люди по всей планете, – всего лишь мыши, для великой науки. И только наука делает нас людьми.
– Замолчите, Жак.
Негромкий голос послышался из дверей.
Ренье обернулся, и лицо его исказилось от ненависти.
– Патрик Деваэр… – чуть слышно прошептал он.
– Вы довольно лгали, Ренье, – произнес дерантор, заходя в залитую кровью, изрешеченную пулями лабораторию. – И там, перед камерами. И здесь, самому себе.
Патрик схватил Жака за подбородок.
– То, что вы совершаете здесь…
Он посмотрел на оторванную голову зомби, – почти разложившуюся, – что лежала на полу.
– Преступление. Преступление против человечества. Но мы остановим вас.
Деваэр опустил лицо.
– Именем Ангела, – прошептал он.
– Именем Шестикрылого Ангела, – вторили остальные.
– Что? – закричал Ренье. – Что вы хотите сделать? Безумцы! Отпустите меня. Скоро здесь будет полиция!
Один из боевиков подошел к нему, и схватил за руку.
– Вы довольно смеялись над природой, Жак, – сказал Патрик Деваэр.
В голосе его прозвучала жалость, почти сочувствие.
– Теперь природа посмеется над вами.
5
Деваэр снял с полки большой сосуд, наполненный полупрозрачной жидкостью.
– Что это?
– Кровь зомби, – отвечал Николя. – Спиртовый раствор. Мы используем его, чтобы очищать кости.
– Прекрасно, – кивнул Патрик.
Он обернулся к Жаку.
– Ну что, доктор? Не пора ли вам очиститься?
– Нет! Нет! Отпустите! – забился Ренье, пытаясь вырваться в панике.
Но его крепко держали.
Один из деранторов схватил Жака за руку; Патрик Деваэр отвинтил крышку сосуда.
– Вы зовете это наукой, верно? – спросил он. – Вы приносите людям смерть, и называете ее просвещением?
Он заглянул в глаза Ренье.
– Посмотрим, что вы скажете, доктор, когда сами напьетесь своей науки сполна.
– Не надо! – закричал Жак.
– Заклейте ему рот, – безразлично приказал Деваэр. – Не сопротивляйтесь, Ренье. Вам же так будет лучше; если повезет, вы захлебнетесь блевотиной, и умрете быстро. Николя!
