Собравшись в одной из комнат министерства иностранных дел, мы уселись полукругом за большим столом. Со стены на нас равнодушно взирали Керзон и Сальсбери, не больше интереса выказывал и субъект без подбородка в темно-сером в полоску костюме, стоявший за пустым креслом своего босса. Всем своим видом он показывал, что ждет единственно достойного человека.
— Господа, прошу прощения, — несколько раз повторил он нервно, господин министр задерживается, но скоро будет.
— А что говорят сотрудники коммутатора в "Кларидже"? — спросил Пабджой, ни к кому не обращаясь. Ответа не последовало. — Слушайте, Киллигрю, вы-то уж наверно навели справки, а?
Человек по имени Киллигрю медленно повернул голову и взглянул на Пабджоя так, будто видел его впервые в жизни. Он был тощий, весь какой-то напряженный и прямо-таки излучал недоброжелательность.
— Ничего, — буркнул он и отвернулся, устремив взор прямо перед собой.
— Черт возьми, неужели ему никто не звонил? — не унимался Пабджой.
На сей раз Киллигрю не удостоил его и поворота головы. Если и были у него радости в жизни, то уж отнюдь не дружеская беседа.
— Но хоть какие-то версии у вас есть? — Пабджой действовал по принципу "Капля камень точит", однако результат был нулевой, поскольку камень есть камень.
— Никаких, насколько мне известно.
— А у французов?
Киллигрю снова решился на некоторый расход жизненных сил и чуть повернул голову:
— У французов что?
— Ну — как они это восприняли? В посольстве, в госбезопасности, на набережной д'Орсей[2]?
Голова вернулась на место ещё до того, как с тонких губ слетел скупой ответ:
— Нормально. Как и следовало ожидать. Истерика.
— Господин министр иностранных дел не задержится надолго, провозгласил полосатый костюм. — Его вызвал к себе господин премьер-министр… — Нервы секретаря явно не выдерживали столь унылой атмосферы. Никто не обратил внимания на его слова.
— А в комнате что-нибудь интересное нашли? — продолжал Пабджой с таким видом, будто твердо рассчитывал получить обстоятельный ответ. Киллигрю едва заметно покачал головой: нет.
— А записка? Может, она дала какую-то ниточку?
— Нет.
— Где она?
У французов.
— Стало быть, у вас в спецподразделении ничего нет и начинать-то не с чего.
— Посмотрим, — отозвался Киллигрю. — Еще мало времени прошло. — Для него это была уже целая речь.
— Вот это правда, — подхватил пухлый розовощекий господин, сидевший по другую сторону от Киллигрю. Он был в штатском, но все равно выглядел так, будто на нем военная форма.
