Шеф контрразведки явно пребывал в отличном настроении: бледное пухлое лицо так и сияет доброжелательной улыбкой, по глазам ничего не угадать.
— Все не так просто, Monsieur le Directeur. У меня инструкции, и я ведь не нарушаю французских законов…
— Жаль будет, если вы их нарушите — пришлось бы принять меры…
— Не извольте беспокоиться, господин Вавр, за мной следят днем и ночью — не то ваши люди, не то полиция, точно не скажу.
Вавр пожал плечами:
— Я могу вас выдворить из Франции — по какому-нибудь поводу или даже без.
— Знаю, — сказал я, — Только, надеюсь, вы этого не сделаете, потому что из Лондона тоже кого-нибудь выдворят. Труайе, к примеру…
Вавр будто не расслышал: поднявшись, он протянул мне руку. Манеры его были безупречны, но в словах таилась угроза:
— Я сказал все, что намеревался, господин Кэри, а теперь прошу меня извинить…
Я пока не придумал способа, как связаться с Альфредом Баумом. Не мог же я справиться о нем прямо здесь, в штаб-квартире ДСТ. Если бы его начальство узнало, что я им интересуюсь, оно бы этому контакту помешало, да и сам он не захотел бы рисковать.
Отложив Баума на потом, я прошел несколько кварталов по улице Фобур-Сент-Оноре, направляясь в английское консульство. Мне нужна была Изабелл.
При моем появлении она закрыла ящик стола и улыбнулась:
— Ты по делу или просто так, моя радость?
— И то, и другое, Изабел. Давай послушаем музыку, хорошо? А то в этих стенах микрофоны — сколько от них не избавляйся, они все тут.
Она включила стоявший на столе транзистор, и дальнейшая наша беседа протекала на фоне Гайдна. Нарушив правила, я рассказал Изабел о том, что привело меня в Париж и что я успел сделать. Она слушала, вытянув и скрестив длинные ноги, сложив неподвижно руки. Зеленоватые холодные глаза смотрели мне в лицо, не мигая. Принимать красивые и ленивые позы Изабел научилась то ли в музее Родена, то ли в поместье своих родителей в Шропшире. Приобретение подобных навыков — удовольствие дорогое.
— Положи это к себе в сумочку, — я протянул записку на имя Пабджоя, предназначенную к посылке дипломатической почтой и зашифрованную так, что если кто её и прочтет, то решит, что автор просто спятил.
— Могу я ещё как-нибудь тебе помочь? — осведомилась Изабел.
— Можешь. Поужинай со мной. Заеду в девять. Если запоздаю — подожди. В семь у меня назначена деловая встреча, вдруг она затянется.
Следующих несколько часов я провел в архиве газеты "Монд", затем долго пытался найти домашний телефон Альфреда Баума, но в телефонной книге значилась целая дюжина А. Баумов, и я не знал, которого выбрать. В папке Маршана обнаружились две статьи Сегюра, которых не было в архиве "Юманите", и биографический очерк, опубликованный в свое время в "Монд", из него я узнал о ранних годах Маршана.
