Реальность оказалась менее романтичной. Анголос и Джорджи обошлись гражданской церемонией. Он сказал ей тогда, что не любит пышных торжеств.
Девушка со вздохом оперлась о стену.
— Знаешь, Анголос, сейчас я уже не та наивная девушка, какой была раньше.
— Хочешь сказать, в этот раз ты не будешь всем не довольна?
— Недовольна?.. — переспросила она недоуменно.
— Ты даже не пыталась привыкнуть к той жизни, которой живет моя семья.
— Привыкнуть?! — воскликнула Джорджи. — Да я никогда не смогу стать частью твоего мира! Мира снобов и вертихвосток! Я другая, понимаешь ты это?!
— О чем ты говоришь?
Как будто он не знает.
— Скажи, Анголос, — заговорила Джорджи, — сколько времени прошло со дня нашей свадьбы, когда ты начал жалеть, что женился на мне? Неделя... две?..
— Так мы ни к чему не придем, — заявил Анголос.
— Может, кто-то и пытался вразумить нас, но мы ведь никого не слушали, — пробормотала девушка тихо.
— Глупо возвращаться к прошлому каждые пять секунд. — Анголос посмотрел на нее. Джорджи стояла у стены, скрестив на груди свои изящные руки. — Ты выглядишь как ребенок.
Она продолжала раскачиваться на пятках, но тут он обеими руками облокотился на стену. Теперь Джорджи оказалась с ним лицом к лицу. Глаза их встретились. От его близости мысли ее превратились в кашу, колени дрожали. Собрав последнюю волю в кулак, она сказала:
— Я уже не ребенок, и у меня есть хорошее тому доказательство. — Не подумав, девушка приподняла майку, показав ему небольшой шрам, оставшийся на животе после родов.
— Мне это хорошо известно, Джорджетт. — Анголос сделал глубокий вдох и провел рукой по волосам. — Твое тело так же хорошо, как и мое.
Джорджи не поняла.
— Меня все еще влечет к тебе, — выдохнула она неожиданно для самой себя. Слышал ли он эти слова?
— Не знаю, почему ты согласилась уехать отсюда. Из-за меня или из-за чего-то еще. Но в Греции мой дом и когда-то, — добавил он, — там был и твой дом тоже. Я хочу, чтобы у моего сына была возможность выучить родной язык и полюбить Грецию, как люблю ее я.
— Твой дом никогда не был и моим тоже, — сказала Джорджи. — Я всегда была там нежеланной гостьей.
— Не говори глупостей!
Джорджи не стала спорить.
— Я не хочу жить в одном доме с твоей матерью и сестрой.
— Правда?
Джорджи поняла, что он воспринимает это как шутку. Если уж она согласна уехать с ним в Грецию, то ему придется играть по ее правилам.
— Я скажу по-другому. Я не буду жить в одном доме с твоей матерью и сестрой, — твердо заявила она.
