— Я сейчас подойду, Рут! — крикнула Джорджи в открытую дверь.
— Не торопись, — произнесла женщина. — Прости, что помешала, Джорджи, но Никки просит, чтобы я дала ему «одело», а я не понимаю, про что он говорит.
— Это его одеяло... такое желтое. Оно в спальне.
— Ему нужно впитывающее одеяло?
— Вообще-то это просто теплый плед, в который он любит укутываться, — пояснила Джорджи, критически поглядев на Анголоса.
Он что, решил проявить участие? Спустя столько лет!
— У него проблемы?.. — не унимался Анголос.
Ребенка бросил его собственный отец — чему он еще удивляется? Анголос, который всегда был уверен, что полная семья — это единственное место, где можно воспитать нормальных детей.
— У него нет никаких проблем, — заявила Джорджи. — Он нормальный маленький мальчик, который... — Она не договорила. — И вообще, какого черта я должна стоять здесь и объяснять тебе что-то?
— Потому что я — его отец.
— Только биологический...
Джорджи ожидала чего угодно, но только не такой реакции мужа. Его лицо выражало неподдельное сожаление.
— Послушай, Анголос, если тебя мучает чувство вины по отношению к Никки, советую принять аспирин или купить себе новую машину. И это тут же пройдет.
— Думаешь, я настолько безответственный? — спросил он, чувствуя, как в нем закипает ярость.
— Думаю? Я это знаю. Безответственный и жестокий, мстительный и непреклонный... — Джорджи собралась продолжать, но внезапно почувствовала к нему жалость. — Этот разговор не имеет смысла.
— Но нам придется поговорить.
Замечательно! Если он хочет войну, он ее получит!
Но тогда ему придется узнать, что после того как Джорджи осталась одна с ребенком на руках, ее характер закалился и стал тверже.
— Почему, Анголос? Потому что ты так решил? Раньше я всегда шла у тебя на поводу, но теперь это не пройдет!
Тут Джорджи уловила детский плач, доносившийся из комнаты. Через несколько секунд Анголос тоже услышал его и повернул голову в сторону двери.
— С ним что-то случилось?
— Хотя я его мать, но еще не экстрасенс, — ответила Джорджи. Тем не менее за три года она научилась угадывать, почему капризничает ее сын. Сейчас это был плач от усталости. — Я должна пойти к нему.
Джорджи направилась к двери, но Анголос оказался проворнее. Он за долю секунды очутился на пороге, преградив ей путь. Джорджи уткнулась ему прямо в грудь. Она почувствовала запах его одеколона, и голова у нее пошла кругом.
— Хорошо, я сдаюсь, — произнесла она, подняв руки. — Если ты хочешь, чтобы я тебя выслушала, я это сделаю, но не здесь и не сейчас.
