Она разыгрывала их перед священником доном Хосе, настоящим святым.
— Послушайте, дон Хосе, — к примеру, говорила она ему перед самой мессой, — ночью я не могла уснуть, все думала о том, что, если Христос на горе Елеонской остался один, а апостолы заснули, кто же мог видеть, что Искупитель обливается кровавым потом?
Дон Хосе прикрывал глаза, острые, как иголки.
— Успокой свою совесть, дочь моя; это мы знаем через откровение.
Перечница-старшая кривила губы, делая вид, что вот-вот заплачет, и, хныкая, говорила:
— Как вы думаете, дон Хосе, могу я спокойно причащаться после того, как помыслила такое?
Дону Хосе, священнику, требовалось терпение Иова, чтобы выносить ее.
— Если за тобой нет других проступков, то можешь.
И так день за днем.
— Дон Хосе, нынче ночью я не сомкнула глаз, раздумывая насчет Панчо. Как может этот человек принять таинство брака, раз он не верит в бога?
А несколько часов спустя:
— Дон Хосе, уж и не знаю, сможете ли вы дать мне отпущение грехов. Вчера, в воскресенье, я читала одну греховную кингу, в которой говорилось о религиях в Англии. Протестантов там подавляющее большинство. Как вы думаете, дон Хосе, если бы я родилась в Англии, не была ли бы и я протестанткой?
Священник проглатывал слюну и отвечал:
— Вполне возможно, дочь моя.
— Тогда, отец мой, я каюсь в том, что могла бы быть протестанткой, если бы родилась в Англии.
Когда родился Даниэль-Совенок, донье Лоле, Перечнице-старшей, было тридцать девять лет. Три года спустя бог наказал ее самым болезненным для нее образом. Но не менее верно и то, что она превозмогла свою боль с несгибаемой стойкостью и неукротимостью, перед которой обычно пасовали ее односельчане.
Тот факт, что донья Лола была известна под именем Перечницы-старшей, уже заставляет предполагать, что существовали и Перечницы-младшие. Так оно и было; в свое время были три Перечницы, хотя теперь остались только две: старшая и младшая. Они были дочерьми одного жандарма, который в течение многих лет занимал должность начальника участка в селении. Когда жандарм умер — как говорили злые языки, которых всегда хватает, от горя, что у него не было отпрыска мужского пола, — он оставил кое-какие сбережения, позволившие его дочерям открыть лавку. Само собой разумеется, сержант умер в те времена, когда унтер-офицер жандармерии мог на свое жалование прилично жить, да еще немного откладывать. После смерти жандарма — его жена умерла за несколько лет до того — Лола, Перечница-старшая, взяла в свои руки бразды правления в доме по праву превосходства над сестрами в возрасте и в росте.
